Элко (греч. элкос - язва). Также известный, как Элко-безвестный.

Уродство познаёт красоту, красота - не познаёт ничего.
Элко - один из выдающихся художников своего времени. Родился он (в 474 году) чрезвычайно уродливым - тело у него покрытое красными буграми, которые постоянно разрастались и кровоточили, рост карлика; уродство заставило его тоньше чувствовать красоту и понимать людей.
Был он знатного рода, из клана Ши-Мансу, однако после рождения ребёнка отдали служанке из низкого клана и не вспоминали даже самый факт беременности его матери. Без особой надежды провели ритуал и вздохнули с облегчением: безымянный пока мальчик не потянулся за драгоценным семенем.
Служанка побоялась посвятить дитя Орион. Одно дело ребёнок ремесленника или земледельца, другое - отпрыск высоких кланов. Даже если из-за этой язвы её отправили подальше от столицы, с глаз хозяйки. Нетрудно догадаться, сколь мало любви и ласки получил мальчишка с именем Язва...
О своём детстве он говорил: язва и язвами язвлю, где же мне взять любовь?
Чтоб от уродца была хоть какая-то польза, его отдали в ремесленную мастерскую на самые чёрные работы - оттирать посуду и смешивать едкие краски. Там он открыл своё дарование, долгое время расписывал горшки, изобрёл новый стиль и получил известность.

Элко тянулся к красоте. Первый период его творчества, если не считать традиционной росписи посуды, это портреты привлекательных людей. Элко пользовался популярностью, сравнимой со "славой первого императора, как если б монарх был владыкой искусства", но так популярны игрушки: многие жаждали получить портрет от мерзкого на вид художника.
В ремесленной мастерской ему редко позволяли трудиться в своё удовольствие - чтоб не раздражать лишний раз мастера, Элко рисовал на широких блюдах портреты приглянувшихся людей, увиденных издали. Приблизиться не смел, боялся в очередной раз не увидеть в лице красавицы ли, красавца - усмешку, презрение, испуг, отвращение, всё то, от чего сжималось его сердце и глаза жгло слезами.
Он не единственный пытался запечатлеть образ человека, но развитие портретного жанра было таково, что изображение человека строилось по канонам, как чертёж при помощи линейки и циркуля. На чашах, вазах и тарелках нередко изображали бытовые сценки, но традиция эта - наследница древнегреческой вазописи; в традиционно выполненных фигурах опознать тех или иных людей можно было разве что по надписям. Первые работы Элко несли только неясный отблеск будущих изменений, но искра эта не угасла в забвении.
Светоч сиял всё ярче, заказов прибавлялось - известность и гений словно подстёгивали друг друга. Чем усерднее работал Элко, тем больше прекрасных юношей и девушек, благородных старцев и лучших воинов желали видеть свой портрет. Элко рисовал до помрачения: пока не уставала рука, пока не слипались глаза, он старался уловить красоту. Но - словно насмешка над гением - чем точнее была рука, чем зорче глаз, тем более живо передавал он то выражение лица, с каким смотрели на него заказчики.

Однажды Элко рисовал женщину, Лерию из семьи Кё-Мачи. Она представилась ро-ринской фамилией, и любой поверил бы, что черноволосая, смуглая женщина с пронзительными глазами - из клана Ро-Ринов. И не было причин сомневаться, но Элко увидел за её ледяным спокойствием печаль. Размышляя над истоками этой меланхолии, он ненароком разгадал тайну Лерии - по мельчайшим намёкам и деталям, какие остались бы скрытыми от обывателя. Лерию вряд ли бы казнили, но сломали бы жизнь и омрачили десяток лет допросами.
Элко промолчал...
Кто он такой, чтоб разбивать чужую жизнь нарочным доносом?
И пусть толкуют о Кё-Мачах, о мистическом клане убийц и мстителей... разве может убивать женщина с печальными глазами?

Портрет не удалось закончить - Лерия пропала. В городе случился пожар, с тех пор Лерия не появлялась... а спустя несколько месяцев к Элко пришла горожанка с просьбой запечатлеть её портрет. Ничем она не напоминала черноволосую, миниатюрную женщину из клана Ро-Ринов: у той лицо походило на точёную маску фларра, у этой - овал. Глаза Лерии - черны и бездонны, у этой - карие, с зеленцой, плечи круглее, мягче руки, голос другой. Разве может человек стать совершенно иным? Лицо незнакомки обезображивал шрам от ожога.
-Я нарисую вас в профиль, добрая госпожа...
-Рисуй всё, художник. Пусть твоя рука не стесняется запечатлеть, что видят твои глаза.

Когда портрет был почти готов, Элко узнал её - перед ним была Лерия. И он не мог ответить на вопросы: ни как она изменилась, будто родилась заново, ни как он узнал в совершенно другом человеке ту самую...
Как-то Элко увидел, что её дразнят дети, с бранью бросился на них, но женщина остановила его. Вскоре портрет был закончен, они рассчитались, и Лерия (теперь её звали Тамара) исчезла.

Этот случай, всё вместе: и таинственная Лерия, и обезображенное её лицо, дети, хохочущие над красным пятном - от лба, по щеке и до самого подбородка... разделившего лицо пополам - на половину прекрасную, нежную... и кошмарную, как лицо самого Элко. Этот случай перевернул жизнь художника. Второй этап его жизни и творчества - портреты людей, чья душа была так же красива, как когда-то - лица девушек и юношей. Людей, наделённых добротой и мудростью.
Руке мастера принадлежат не только портреты. Лучшим творением Элко считают "Книгу добродетелей" - серию бытовых сценок о добрых поступках. Люди на этих рисунках творят добро: будь то помощь ребёнка матери, или помощь лекаря зверьку, сломавшему лапу.

Элко принадлежит и сборник миниатюр маров, созданный для императора. Сборник (как многие до него) получил своё название: "Изображения маров, выполненный мастером Элко-безвестным, за работой, учительством и увеселениями". Подобные сборники до Элко рисовали по шаблону, на листах бумаги отмечали сначала контуры маски, а потом - и этому уделяли особое внимание - рисовали узоры, какими, по мнению людей, различались фларры. Элко рисовал их, как рисовал бы людей - живыми и деятельными.
Долгое время считалось, что высших маров всего сотня - по 10 в каждом мире. Элко запечатлел гораздо больше.

Слава пришла к нему после переезда в Аттарами. Не сразу. Но со временем Элко основал свою мастерскую, нанял работников и взял учеников. Многие из работ (а их были тысячи) несут в себе лишь несколько штрихов мастера, да отпечаток его мудрого руководства.
Одно время Элко знался с даххатскими послами и всячески интересовался даххатским искусством.
Несмотря на уродливую внешность и, как исток уродства, слабое здоровье, он прожил до 78, умер безмерно знаменитым, в достатке и почёте... но одиноким. Хотя женщины не обделяли уродца вниманием, и как-то даже к нему льнула молодая и красивая девушка с безумными глазами, обещала любить великого художника и в смерти повязаться с ним поясом, что значило - сойти с ним в могилу. Элко, хотя жаждал ласки, отказал: довольно он навидался сумасшедших женщин, опьянённых его славой и кошмарным видом. В высшем свете ту историю запомнили надолго, какой-то поэт написал вирши, как "чудовище юной отказало красоте".

К оглавлению