Безумна человеческая природа! Если даже нечего взять у другого, она возьмёт самой жизнью!

Посмотри, безумный клефтий, мы так же наги, как ты. Наши рёбра выпирают, как у тебя. Нет воды, чтобы омыть тело, и оно смердит. Нет крыши, и кожа сгорела под солнцем. Нет пищи, и мы худы, как жерди. Ничего нет у нас, что ты мог бы взять, но ты ходишь с разбоем от села к селу и убиваешь за жалкие крохи, которые тебе ничего не стоит получить! Как же это так - человек убивает за то, что может получить даром!
И сейчас ты перед нами, как связанный, бессмысленный зверь - боишься даже руки, протянутой к тебе. Что в тебе от человека?
Возьми же мою руку и встань. Встань, говорю я тебе. Встань и будь человеком.
Речь к пойманному клефтию.

В первые годы нечего было красть у людей - ни у кого не было ничего своего, кроме одежд, наспех сплетённых из трав и мягких ветвей. Даже пищу, добытую охотниками, тут же делили и съедали, как те плоды, что принесли фларры. Так откуда и почему взялись клефтии (воры и разбойники)? Судя по сохранившимся видеозаписям, в клефтии подались те крепкие мужчины, что оказались далеко от основных стоянок. Первые недели или даже месяцы они добывали пищу самостоятельно, и достаточно одичали, чтобы встреченные стоянки собратьев по несчастью принять за добычу. И даже если у страдальцев ничего не было, этого всё равно оказалось больше, чем у разбойников.
Показателен такой случай: однажды клефтии дождались, когда мужчины одной из стоянок уйдут на охоту, оставив только женщин, стариков и детей, и напали на стоянку. В результате нападения погибло несколько человек, а клефтии унесли только камень, на котором резали мясо, и каменный нож, весьма посредственный. Большой камень они бросили в пути, чтобы не надорваться, и потому вся их добыча оказалась небольшим куском камня со сколотыми краями...
Ряды клефтиев пополняли и бывшие рабы - из тех, которых пытались снова закабалить старые или уже новые хозяева, силой или обманом. Таковых оказалось мало, но эти случаи особенно запомнились в народе.
Судьба клефтиев оказалась различной. Одни группы благополучно влились в коллективы: фларры приносили им пищу, как другим поселенцам. Другие группы погибли по тем или иным причинам, среди которых наиболее частые: нападение крупных хищников, болезнь джавак, стычки с организованными отрядами воинов. Фларры предпочли не иметь отношений с наиболее агрессивными группами после случаев нападения, хотя свидетельства о них сохранили в памяти библиотеки.
Считается, что первые организации клефтиев закончили своё существование за 2-3 десятка лет, образованы они были скорее волею случая. Клефты появлялись и позже, но уже по воле своей - кто-то уходил от людей, не желая трудиться в поле и предпочитая охоту и разбой, кто-то желал добывать пропитание, подкарауливая путников в дороге, кого-то изгоняли за агрессию и склонность к насилию.
Некоторые лидеры (Сцилла) пытались договориться с клефтиями, заручиться их поддержкой в обмен на женщин или вещи.

Возьми же мою руку и встань.
Были среди поселенцев такие, что наивно полагал, что достаточно обратиться к разбойнику с благостной речью, воззвать к его совести, и клефтий вспомнит о человеческом достоинстве. Были и такие, кто полагал, что копьё под рёбра взывает к достоинству красноречивее любых слов, и зря рисковать не стоит. И те, и другие оказывались попеременно правы - многое случалось в те времена: и смерть от рук предателей, и воссоединение.
Как-то у костра (это было в первый же год) поймали клефтия. Хотя справедливо ли назвать клефтием отчаявшегося испуганного человека, ворующего еду? Его схватили и связали. Тут же собралась агора, и признанный оратор обратился с речью к пленнику. Хороша была речь! И в довершении один из слушателей, опоздавших на агору, узнал в пленнике своего брата. Люди испытали облегчение, увидев, как обнимаются родственники и плачут, не скрывая слёз.
Но из соседнего стана однажды пришли новости горькие: люди поймали клефтия, накормили его и одарили отрезом ткани, чтобы тот прикрыл бёдра. Два дня клефтий жил среди людей, а после в стан прокрались разбойники и унесли пищу, посуду и несколько жизней.
Потому нельзя обо всём судить одинаково: есть враг, есть и брат.

К оглавлению