Для греков, прибывших в Нимраа, характерным было патриархальное рабство. Многие из рабов сами были греками из тех же полисов, а относились к ним гораздо мягче, чем во времена классической Греции. Это одна из причин, по которой поселенцы в Нимраа отказались от владения рабами. Но гораздо важнее оказалось то, что в новый мир люди попали нагими, зачастую семьи оказывались неполными или вовсе отсутствовали. И даже если человек находил граждан из своего полиса - через день, через месяц или год все они могли умереть по разным причинам, как умерло две трети прибывших. Человек оставался один, и понимал, что жизнь его связана не с прошлым (полисами или семьями), а с будущим - с людьми, которые окружали его и могли поддержать в трудную минуту.
Решение освободиться от рабовладения не было лёгким и всеобщим. Известно немало случаев, когда рабовладельцы, опознав рабов, пытались вернуть их. Известны и другие случаи, когда бывшие хозяева прилюдно обнимались с рабами и заявляли, что обнимают свободного человека.
Во время всеобщих собраний каждый имел право высказаться по любому волнующему поводу, и мнение каждого обязаны были выслушать. Главное правило народных собраний звучало так: "Выслушан будет каждый и учтён каждый голос". Это изречение приписывают Альго, однако сходную мысль выразили многие лидеры той эпохи. По этой причине высказывались в народных собраниях все: мужчины, женщины, старики, инородцы, бывшие рабы и даже - изредка - дети (последние, впрочем, были вскоре лишены права голоса на собраниях). Вместе с тем, право выступать на собраниях старики и женщины получили не сразу. Первое время слишком живы были греческие традиции и можно было услышать окрики: "Пусть докажет, что он не раб и ходит с покрытой головой! Нечего на солнце пенять!" или "Как жаль, что в степи нет женской половины!"
Традиционно отказ от рабства связывают с известной речью Альго, однако это лишь красивая интерпретация событий.

Нагими люди пришли в этот мир. Нежные юноши и девы, зрелые мужи и скромные женщины, достойные старики и старухи. Ни у кого не было крова, почти никому не посчастливилось воссоединиться с семьёй. Я знал тех, кто плакал от радости, найдя жену, ребёнка или мать, но больше плакали от горя, не найдя родных. Потому мы пришли в этот мир без отцов и матерей, не было среди нас славных Пелидов и Гераклидов, про кого можно было сказать "Смотрите, его отец Пелей, а его - Геракл", но все были без роду и племени. Каждый мог сказать про себя, что он царь, что имел на родине стадо быков. И не было никого, кто ответил бы: "Я знал его, у него не водилось и одного гуся". Потому мы пришли в этот мир ни царями, ни рабами, но людьми.
Из речи Альго, поздняя обработка.
Эту речь Альго произнёс на большом совете, но похожие речи звучали и на малых советах.
Одним из самых упорных противников Альго стал человек, получивший прозвище Сын Сциллы и Харибды. Так его прозвали за исключительную злобу и ненависть, которые он изливал на людей. Сын Сциллы и Харибды выступал со многими речами на советах и неизменно утверждал, что в новом мире поселенцам нужен тиран, а процветание могут обеспечить только рабы, поэтому всех бывших рабов (даже если у них не найдётся хозяев) следует лишить свободы и принудить к труду.
Речи Альго и Сына Сциллы и Харибды вошли в историю, как первое серьёзное противостояние ораторов.
Позиции рабовладельцев пошатнулись по той причине, что редко кто мог опознать своего раба и обойти все стоянки в поисках. А даже если так, то раб нередко уже обзаводился друзьями и был полезен у своего костра, как свободный человек. Попытки создать сколько-нибудь устойчивую коалицию бывших крупных рабовладельцев скоро провалились из-за внутренних разногласий и отсутствия поддержки. Позиции лидеров заняли не те, кто в прошлой жизни занимал высокое положение благодаря накоплениям, а люди предприимчивые и способные вызвать симпатию. Грубая сила также не позволяла захватить власть. Частично эти попытки пресекали фларры, частично для отпора клефтиям и тиранам из среды поселенцев выделялись отряды воинов, а позже Альго предложил ввести закон об изгнании (остракизме) людей, с которыми невозможно договориться. Не менее важной причиной оказалось то, что фларры не выделяли мужчин или женщин, детей или стариков, но ко всем относились ровно.
В любом случае, люди в Нимраа оказались в равных условиях, и жилось им достаточно плохо, чтобы они не притесняли себе подобных.

Жалоба богатого человека
Среди людей, строящих святилище посреди города, я увидел своего раба и опознал его, хотя лицо его было чисто выбрито, а левый глаз стал чёрным и невидящим. Мне он сказал: "Нет господина надо мной. Я свободный человек". Палкой я гнал его, бия по рёбрам, пока он не сказал: "Хозяин ты мне". Так вернул себе раба.
Соседи мои говорили: "Смотри, все люди свободны. Ты же держишь человека в плену, будто он скот". Я отвечал им: "Это моя собственность, на плече у него клеймо, и сойдёт только с мясом в час его погребения".
Жена моя нелюбима мною. Которую же любил - та погибла, изойдя пеной, когда съела запретные плоды. Потому каждый день к порогу моему приходит золотой демон, держа корзину с плодами, чтобы ни я, ни мои домочадцы не вкусили яда. Я же даю пищу собаке, чтобы и демон не отравил нас, после того ем и даю моим домочадцам.
В тот же день, как раб мой занялся повседневными заботами, золотой демон пришёл на порог дома с корзиной плодов и поклонился рабу моему, точно был слугой слуги и прислуживал ему.
-Возьми, - сказал он, - эти плоды и раздели поровну. Завтра я принесу ещё.
Раб взял плоды и надкусил тот, что лежал сверху, опоганив ртом и слюною пищу. За это был бит, пока из губ его не потекла кровь, цвет их не стал синим, а веки не налились. Так я учил раба.
Демон наложил руки на его лицо, тем исцелил. С этих пор приносил плоды рабу, как если бы тот был хозяином, дом мой оскудел, слуга насмехается над господином, чёрное обратилось белым и попирает белое. Соседи мои смеются каждый день: "Смотри, тебя кормит слуга из доброты своей, чтобы не обнажились твои рёбра. Ты же недостоин его милосердия..."

К оглавлению