После ужаса смерти, после боли, которая породила тысячи стенаний, проклятий и молитв, после этого голод казался милосердным. Благом, которое доказывало, что они, даже если не живы - всего лишь люди, а вечные прометеевы муки забудутся, как наваждение.
Боль ещё терзала некоторых из людей. Их относили под тень гигантов, похожих на грибы, увлажняли пересохшие губы и лили воду на тело, чтобы унять муки.
Именно тогда появился первый из них. Золотой. Сияющий от бликов, упавших на его драгоценную кожу. Видевшие его молились богу Аполлону, прося защиты у олимпийца.
Но когда они напрягли зрение, то различили в нём изъяны, каких не могло быть у богов - у воплощений мужества, воли, красоты и силы.

Альго больше не верил богам - ни старым, ни новым. После того, как боги забросили людей в эти чужие степи, где травы будто выжжены солнцем, а по небу словно растекся горячий воск, их дары казались насмешкой, хоть и спасали от голодной смерти. Они могли исчезнуть так же внезапно, как мир с голубым небом и зеленой травой. Потому, хоть Альго принимал подношения золотых демонов и другим не воспрещал брать пищу из корзин, он многие часы посвящал поискам таких же ягод и зёрен. Поиски эти нечасто заканчивались удачей, но радость от скудной находки была выше, чем от корзины, полной плодов.
Не стал Альго ждать, пока новые боги сами расскажут о местных растениях и животных. Он часто выходил навстречу демону с травами, собранными в поле, и показывал их. Если демон качал головой отрицательно, Альго выбрасывал свою находку без сожаления, если реакция была особенно бурной - откладывал в сторону и после запрещал людям рвать и пробовать это растение, если же демон проявлял интерес, Альго знаками расспрашивал его, и так узнал о многих растения, которые можно есть или применять как пряности, или лекарства, или же плести из них корзины и обувь.
Некоторые следовали примеру Альго, среди них было особенно много женщин, не участвующих в охоте и строительстве. Другим же хватало и того, что почти каждый день на их пороге появляется подношение. После всех потрясений они предпочли иллюзию, что жизнь их начала налаживаться сама собой.

Женщины еще боялись говорить открыто в присутствии мужчин, но были и те, кто подходил к очагу без стеснения, принося глиняные фигурки животных, рассказы о травах и плодах, о том, как плести силки и корзины. Не всем нравилось это новое веяние. Однажды к очагу вышла Аглая, до той поры молчавшая - муж ее слыл глупым, вспыльчивым человеком и был уже трижды бит за оскорбления в адрес охотников. Сам же он ни разу не взял в руки копьё, отлынивал от строительных работ, и от любой другой деятельности прикрывался высоким происхождением.
Жена его, Аглая, более всего любила птиц, и в этом новом мире летающие, похожие на них существа завладели её вниманием. В свободное время она наблюдала за ними с увлечённостью почти болезненной, будто мечтала, чтобы и у неё выросли крылья. Другие подозревали, что в этой увлечённости могла Аглая подметить много важных мелочей, ускользающих из внимания остальных. В этот вечер она решилась рассказать о своих наблюдениях, но муж грубо прервал её, и, схватив за волосы, поволок прочь. Хоть многие были возмущены его поступком, но всё же признали право главы семьи, как то определяли традиции. Кроме Альго, который встал на пути буяна и бил его в четвертый раз со словами: "Жена твоя ведёт себя, как гражданин, и от неё всем нам больше пользы. Тебе же пристало всю жизнь сидеть на женской половине и нянчить младенцев". И прогнал от своего очага.
Многие тогда невзлюбили Альго, ведь с того дня женщины осмелели, участвуя в делах и собраниях мужчин на равных. И если было женщине что сказать, никто не смел оборвать её речь: дороже могло выйти её молчание.
Исторический роман "Перелом".

Мужчины были готовы защищать стан, но тот, кого приняли за Аполлона, подходил к ним с открытыми ладонями. Ладони его были черны, как от сажи. Черны волосы и ноги. Как у змеи чёрный хвост. И за спиной чёрные змеи, точно у Горгоны. Это существо было обнажённым, но на том месте, где у мужчин их мужское, а у женщин женское, была только гладкая кожа. Но самым страшным казалось его лицо, покрытое костяной маской.
Мужчины держали наготове камни, но существо подошло уверенно и спокойно, и тут же удивило собравшихся, сказав на греческом: -Мира вам здась.
И хотя с трудом, но его речь можно было понять.
Демон не остался в стане, вечером он ушёл; а мужчины всю ночь спорили: одни хотели убить демона, другие боялись гнева здешних богов, третьи не хотели умножать горести необдуманными поступками.

На следующий день снова пришёл демон. На этот раз он нёс корзину, тяжёлую от фруктов; он был щедр, и раздавал каждому встречному, но люди кидали фрукты наземь, напоказ или украдкой. Они успели заметить, что на маске демона нет прорези для рта, что маска покрыта кожей, как будто её нельзя снять. Это и странная щедрость пугали их.
Несколько детей успели откусить от фруктов и теперь ревели от ужаса, увидев, как взрослые бросили наземь сладкие плоды.
Весь стан заволновался, но, к счастью, кончились плоды в корзине, и демон ушёл. А ведь в этот переломный день могли полететь камни...
Каждый день приходил демон, весть о нём разнеслась по стоянкам: некоторые уже ели плоды, и теперь даров не хватало на всех. Это уже грозило потасовками, тогда к одному демону присоединились ещё.

Фларры появлялись каждый день, на всех стоянках, со временем их появления стали столь же обыденными, как смена дня и ночи - даже в неизвестном мире эта смена своеобычна. К тому же фларры обладали какой-то магической способностью располагать к себе людей. Они задавали вопросы и внимательно выслушивали ответы, не перебивая собеседника, пока тот вдруг не понимал, что рассказал много всякого, за что и стыд берёт. Но потом привыкли и к этому.
Весть о золотых демонах разлетелась мгновенно. Фларры приносили к стоянкам корзины, полные плодов, и раздавали каждому по потребностям, и всё-таки случалось, что пищи не хватало на всех. Однажды несколько сильных мужчин сговорились и решили забрать всю корзину себе, возникла потасовка, в которой кому-то разбили нос, кому-то выбили зубы. Демон не стал защищать корзину, однако плоды в ней испортились, едва только жадные мужчины стали есть их.
Три месяца спустя, на собрании было решено устроить молитвенное шествие в честь новых богов - фларров. Ни у кого не было сомнений, что они посланники Аполлона, либо же сам Аполлон, явившийся людям в разных телах. Хотя каждый обращался к богам единолично, простирая руки к начертанным на деревьях именам, боги молчали; и ни один не получил страстно желаемого - возвращения на родину. Многие пытались молиться фларрам, но и эти молитвы пропадали втуне.

Знаю наяд и ореад, знаю нимф и сатиров, богов знаю, наших покровителей и защитников. Но здесь не вижу богов и не знаю, какие дриады живут в странных деревьях. Молюсь им, прошу о помощи, касаясь коры руками, подношу плоды, а если добуду зверя - сжигаю его голову в надежде, что здешние боги возрадуются трапезе. Должно быть, эти боги слышат и берегут меня, раз я ещё жив...

Органические сады.
Не могли люди не заинтересоваться: откуда же берутся все те плоды, которые приносят им фларры - посреди равнины, где даже стада травоядных животных ушли, испуганные появление людей. Постепенно с деревьев в округе собрали все съедобные плоды, а посевы ещё не дали всходов, но фларры каждый день приносили пищу и делились с голодными. Так происходило изо дня в день, независимо от сезона.
Многие тогда не удержались, проследили за фларрами и увидели чудесные сады, наполненные фруктами и овощами, которых было так много, что невозможно было бы протиснуть руку между ними, чтобы сорвать. Благоухание от сада разносилось далеко вокруг. Кто сможет обвинить голодных людей в том, что они рискнули броситься к саду, едва только фларр скрылся из виду, сорвать плоды и унести, сколько возможно? Так произошло со многими садами, некоторые были разорены, плоды сорваны вместе с частью ветвей - и ветви долго ещё не давали плодов; так люди умножили голод. Когда они вернулись, то сады встретили их неприветливо, и, едва только люди вошли в сад, как испытали панический страх, бросили корзины и бежали в разные стороны.
Вместе с тем, сами фларры могли пустить в сад страждущего и позволяли набрать столько плодов, сколько нужно для утоления голода. Тех же, кто вредил саду, безжалостно изгоняли.

Помощь в виде подношения пищи имела и дурные последствия: она ввела людей в заблуждение относительно мотивов фларров. Низкорослых, тихих демонов легко было принять за прислугу, удовлетворяющую прихоти хозяев. И, хотя в первые десятилетия мало у кого возникли бы подобные мысли, у последующих поколений при взгляде на росписи и рельефы (где фларры были изображены, подносящими корзины плодов, согбенными, либо же работающими в поле и домах: за ткацким станком или с мотыгой) могли появляться предположения, что фларры созданы для роли слуг. Что могло быть удобнее, когда всё острее вставал вопрос - кому же принадлежат Великие Пажити: людям или фларрам? И если первого фларра приняли за бога, то последующих стали называть демонами (греч. полубожество). А ещё позже название начало обретать негативную окраску.

Протянутая рука.
Фларры старались не прибегать к убийству, если только обстоятельства не вынуждали их (что случалось крайне редко). Любые ситуации они разрешали с помощью разговора или, случись нападение, мерами действенными, но бескровными: нередко связывая противника невидимыми путами или оглушая "паническими волнами". Смерти из-за фларров были крайне редки, и во всех были повинны сами погибшие.

Часть фларров руководствовались принципами невмешательства, часть предпочитали вмешиваться в ситуации, где люди могли причинить друг другу вред. Тех и других было примерно равное количество. Такая двойственность объясняется тем, что у фларров не выработалось единое отношение к наблюдению за людьми.
Но в чём они были солидарны - это в наблюдении за человеческими отношениями и их культурой. Они охотно и много расспрашивали о жизни людей до катастрофы, об их мыслях и чувствах, не пропустили ни одного мало-мальски значимого события. Фларры помогали людям и в быту, и душевно, унимая боль утраты.

Тот, кто раскрасит маски.
Когда-то у фларров не было рисунка на масках - порой собеседник не мог сказать: тот же перед ним демон или уже другой. Однажды мальчик, усыновлённый гончаром, занимался подготовкой красок для амфор и нечаянно мазнул по маске фларра, который наклонился посмотреть. Пятно держалось долго: люди привыкли встречать "своего" фларра, приветствовали его и называли Пятнышком. Только и мальчишка ходил с чёрным носом. Ох, должно было это насторожить!
Пятнышка против нового имени не возражал, но прошла неделя, пятно побледнело... тогда люди этой агоры стали упрашивать гончара смешать стойкую краску, чтобы обновить Пятнышке метку.
А на следующий день смеялись до упаду: на лице раздражённого гончара было ровно такое пятно, как на маске фларра.

Когда пятно снова стало бледнеть, тут уж призадумались - упёрся гончар: не буду краску обновлять, хоть режьте. Не могу по стану пройти, чтоб надо мной не смеялись женщины, а я ещё молод, хочу ожениться. Даже агору собрали - решить, кто за всех людей пострадает. А Пятнышка сидит рядом, слушает...
Весть разнеслась по другим станам, теперь и там ходили хмурые люди с разрисованными лицами. Даже пошли слухи, что соберут большую агору и кинут жребий - кому отныне жить с чёрным лицом... но случилось так, что все фларры стали ходить с разрисованными масками, а греки верили - где-то существует человек с лицом чёрным, как сажа, который рисует на масках узоры...

К оглавлению