И там, за окном, птичий говор до боли знаком.
В груди – сквозняки: так болит угловатое небо.
Лишь гибкие дУхи листвы прилетают к обеду,
где полдень на скатерть узорные тени прольёт.

Целитель, всё зря... На прощание вновь обернусь
на тела смешную одежду, что больше не впору.
Я кровь, что впиталась в сухую шершавую кору...

Сок дерева жизни и смерти стал спелым вином.

***
От книг чердачной веет пустотой.
Теченье солнца, дремлющие птицы.
Для тени платье свяжет, как на спицах,
паучье-рыжим предвечерний зной.

Июль уходит облачной золой,
сверчковый скрип оставив половицам.
И звёздный сахар – мелкие крупицы
легки на вкус – вишнёвый, смоляной.

На самом дне тумана и шагов
ютится август, зелено и сонно.
(Так тает смех лесных полубогов).

И вторит эхо тонко, удивлённо
дыханью ночи в стрелке заострённой,
её биенью в коконе часов.

теченье солнца \ для тени платье свяжет \ паучье-рыжим
июль уходит \ сверчковый скрип оставив \ и звёздный сахар
на самом дне тумана \ ютится август
и вторит эхо тонко \ дыханью ночи

неотправленная открытка из приморского города

Но лучше бы тебе не знать об этом:

закрыты порты, южный город вымер.
Лишь зёрна лихорадки жирных топей
и дух гнилой воды остались в трюмах.
Горячий ветер полон мух и пыли.

Когда растут черты безглазой ночи
бредут к причалам траурные тени:
как хруст песка пергамент кожи ломок,
созревший свет луны на острых скулах,
морской травы печальней их движенье.

И смех, и плач съедает серой пастью
король крысиный в каждом спящем доме...

И день за днём так глухо и безумно
на сонном языке бормочет море.

небо мёртвых
Сухие травы станут Небом Мёртвых,
Храня не горе – жар и смуглость глины,
Слой красной пыли в каменных глазницах
Пустых жилищ, вкус облака полынный,
Немое солнце на твоих ресницах.

Был день прощанья – тёмен, тих и страшен,
Звенел осой, запутавшийся в память
касанья, взгляда, жалости... Не-встречи.

Бог саранчи и западного ветра
Тебя позвал – закрой глаза и падай.
Не в Смерть, в зелёный шум, в печаль степную,
В полёт стрижей, в сон косточки вишнёвой,
Стань белым цветом боли, тишиною
Неисцелимой, хрупкой тишиною.

сухие травы \ вкус облака полынный \ немое солнце
был день прощанья \ запутавшийся в память \ касанья, взгляда
закрой глаза и падай \ в печаль степную
стань белым цветом боли \ неисцелимой

***
А по утрам дожди темнее крови,
И почтальон, с лицом как серый сумрак
Из зыбких снов, твои приносит письма.

И я пойму: всё тоньше тени яблонь
В садах у смерти. Солнце пахнет терпко.
Цвет жжённой охры в моде, лисий бархат
для дней осенних, нежных, слишком зябких

Когда слова достигнут дна молчанья,
Где вдох и страх потери неразлучны –
Шаги часов короче ожиданья.

И нет следа на пасмурной дороге
Пустого неба. Близкий и далёкий...
Здесь нет тебя, лишь птичий росчерк ветра,
Мои вопросы, облака-ответы.

дожди темнее \ всё тоньше тени яблонь \ в садах у смерти
цвет жжённой охры \для дней осенних нежных \ и страх потери
на пасмурной дороге \ пустого неба
лишь птичий росчерк ветра \ мои вопросы

***
В рисунке рук, менявшемся с годами,
Твой путь домой, в неведомую терру.
Где имя – пепел, тихое горенье...
Приливы моря стёрли всё, что было,
Лицо пустыни оставляя в сердце.

Сдувая время, словно пух с ладони,
Поёт в ракушках мёртвых, если слушать,
Песчаный ветер, уносящий души

И берег твой не виден лёгкой птице:
Земному зренью есть черта предела.
Как будто тронув память – звуком, тенью –
Найдёшь бессмертье...Бьёт волна упруго
Зелёным телом в борт усталой лодки,
Твердя о скором, скором возвращеньи.

где имя – пепел \ приливы моря стёрли \ лицо пустыни
сдувая время \ поёт в ракушках мёртвых \ песчанный ветер
и берег твой не виден \ земному зренью
как будто тронув память \ найдёшь бессмертье

непогодное
Усни, не слушай шёпотную речь
Белёсой тьмы крадущегося снега.
В глухую полночь кто-то тихий бродит
В провалах туч, с луной-поводырём.
Лес до костей исклёван вороньём,
Гудят деревья к долгой непогоде,
Зажжёшь огонь – и в поисках ночлега
Мертвец, не странник, постучится в дом.

А выше снов – вселенская тоска
В зрачках волков далёкой звёздной стаи,
Алмазный всполох, млечная река...

Кровь тяжелеет синей зимней сталью
От песен древней вьюги – смутных, странных,
Болеет сердце, пустота - сладка

..........................................
усни, не слушай / крадущегося снега / в глухую полночь /
гудят деревья / и в поисках ночлега / мертвец, не странник /
далёкой звёздной стаи / алмазный всполох /
от песен древней вьюги / болеет сердце

p. s
чайная сырость...................съёжилась под языком
стол, где осталось дремать.......слушая зиму
слабое солнце....................льётся, как тень с молоком
подслеповато ....................время январского сплина
смотрит стареющий кот............лёт замёрзших ворон
вслед уходящим ..................знаю - не докричаться
сумрак в безлюдном кафе..........и под снегом перрон
пахнет молчаньем.................и грустью разбуженных станций
только скребут по окну ..........ледники фонарей
снежные мыши.....................толпятся у самых дверей.

..............................................................
Случится так: из этой немоты
нет выхода. И не было на свете
твоей нелепой жизни. Лишь поёт
темно и близко жадное безлетье
сухим колючим звоном высоты.

Поверив: медь последней из монет
и тканный снег нездешнего покроя
уберегут от пропастей зимы
с промёрзлой земляною тишиною,
ты длишь тот миг, в котором смерти нет.

А лёгкий мир вдруг вырвется из рук
пустым орехом. Тонкой скорлупою...
И вспыхнут болью – нежность старых лип,
ивовый день над солнечной рекою,
морской ракушки сколотый изгиб.

пёс ноября
захлопнешь двери –
руки коснётся носом
ноябрь бездомный
в туманной пасти
хрустят, ломаясь, тени
бредущих мимо
собакой пустоглазой
извечно рядом
сольётся с цветом неба
луны и дыма...
..
Старчески рыхлая, тучная телом зима,
белые страшные звери её колесницы
не потревожат тебя...Но под левой ключицей
смутно и жарко забьётся солёная тьма.
Ей отзовешься, и – маленький, тёплый, ничей –
вдруг потеряешься там, где садятся на руки
снежные бабочки пустоши – синие звуки,
юркая жизнь затаилась по норам вещей.
Тянется вечер, похожий на мокрый капрон.
Мрак расползается дырами между домами.
И, не мигая, глядит на фонарное пламя
пёс ноября, как всегда, охраняя твой сон.

дым
Закружит птица гибельных ветров.
Твой шёпот – дым. Над пасмурностью сосен
клубится небо серой шерстью пёсьей.
Колдуешь время яркоглазых сов.

Колдуешь шорох первых снежных змей,
и рыба-солнце дремлет в тине леса.
И мир пустеет, не имеют веса
трава и пепел сумеречных дней.

Ты слышишь сны, охотник-душелов?
Летит стрела, течёт вода заката
сквозь лёд и камни дальних берегов.
Уводят твои тропы...Там когда-то,
на голос мёртвых, звёздна и крылата,
спускалась ночь с вершины облаков.

закружит птица\\над пасмурностью сосен\\клубится небо
колдуешь время\\и рыба-солнце дремлет\\и мир пустеет
течёт вода заката\\сквозь лёд и камни
уводят твои тропы\\на голос мёртвых.

..................................................
Шлифуют мрамор беглые дожди,
уже не вспомнить имени и даты.
Куст дикой розы рдеет у ограды,
роняя искры, свитки-лепестки.

Дорожкой муравьиною тоски,
шмелиным гулом – ты ли будешь рядом?
Сырой земли ладони крепко сжаты,
за ними – ночь последнего пути.

Наполнит ветер птичьи голоса,
корабль небес затоплен тишиною,
латает солнце тучи-паруса.
А ты – очнёшься. Жизнью, но иною...
Из трещин камня жилкой травяною
посмотрит вечность нового листа.

уже не вспомнить\\куст дикой розы рдеет\\роняя искры
шмелиным гулом\\сырой земли ладони\\наполнит ветер
корабль небес затоплен\\а ты-очнёшься
из трещин камня жилкой\\посмотрит вечность.

вода
Живёшь в горсти весенней непогоды.
Коснётся тёплой впадины виска
смолистый сон: коряги зданий-лодок
перебирает пальцами река.
Вода уносит. Еле уловимо
в скрипящей тьме дверей и сквозняков
поют дожди, и превратился в глину
песок в часах затопленных домов.
Всего и помнишь – камешек в ладони,
свой детский страх, да ил на топком дне,
и жаркий синий, угольный вороний
рисунок неба в шаткой глубине.
А мимо – берег. Птичий, одинокий,
с разбегом пыли, с тёмною ольхой...
И смотрит кто-то – умерший, далёкий –
и долго машет призрачной рукой.

синее небо
холодный сентябрь живёт на неприбранной кухне,
и в воздухе чудится мёртвая зыбь океана.
тяжёлая охра земли рассыпается пухом.
в кармане отыщется ключ, отворяющий раны.
не думать...как тёплая жизнь истончается в не-быль,
и, тень позабыв на скамье, ты уходишь, сутулясь,
туда, где пустое, пронзительно-синее небо
вливается в вены притихших обеденных улиц.
и солнце дробится, дробится на пыльные блики,
на каменный запах домов и увядших фонтанов.
растущая осень бескровней стеблей повилики,
уводит тебя в недоступную лёгкость туманов,
оставив на пальцах касанье сухой паутины,
на сгибах потёртого времени-голос ли, ветер...
а листья плывут по реке свежевскопанной глины
к последнему берегу чёрных дождливых отметин.

почти зима
Твоя зима... окликну пустоту
и где-то там, на дне, тугой улиткой
сожмётся боль. И город – рыбий, зыбкий –
по льду скользнёт в слепую черноту.

Сквозь пасмурный прилив тяжёлых туч
проглянет день, соломенный и жалкий,
где мелкий шорох, оттепель и галки,
и запах снега вязок и тягуч.

В коротких снах кочевье поездов,
их белый стук над голыми мостами.
Круги зимы цепляются зубцами..
И тише, тише , тише ход часов.

птицелов
А старик этот, знаешь, давно никуда не спешит,
дремлет, мягко закутавшись в складки табачного дыма.
Его сны - в жаркой патине солнца на мёртвых камнях,
в тусклом глянце на панцирях чёрных морских черепах,
или в том, что уходит - случайно, не слышно и мимо.

И ещё, говорят, он умеет излечивать боль,
заплетая, как сети, прозрачные длинные годы,
где беда твоя вздрогнет шершавым и тёплым зерном,
прорастёт..прикоснёшься - осыплется белым песком,
что подвластен теченьям реки и желаньям погоды.

Как крепка будет сеть ты узнаешь... но поздно в побег -
так осенние нити желты и набухли дождями,
а из зимних клубков, всё густея, проносится снег,
и зелёные завязи лета баюкают память.

Далеко
.................................ты думаешь, видишь летящие к облаку тропы?
.................................но то лишь пыльца, что не держит над пропастью след...
...............................................Фомин Алексей

Так уходят рекой полнолуний и вечных скитаний.
Там, где север печален-жестоки туманные боги.
Нити прошлого слишком тонки, и разрыв расстояний
Не заштопает пыльное солнце пустынной дороги.

Лихорадку дождей всё прядёт скоротечная осень.
Треплет клочья лесов серый ветер с повадкою волчьей.
Побуревшие мхи проступают на ржавчине сосен.
Так корнями врастают в твой дом очертания ночи.

Сколько лет потемнеет водою слепого болота?
Сколько жизней коснётся твоей, не замедлив скольженья?
Сколько стрел не минует тебя на изломе полёта?
Сколько зим - будто крошки на корм - белым птицам забвенья?

Не-летнее
.........................................Андрею Каменских

Хранитель погоды солгал: безнадёжен прогноз
Для серого утра, забытого в линиях комнат.
И северный ветер потери тепла не восполнит,
И всё, что случится..поставь бесконечный вопрос

Врачебная тайна: в холодной палате зимы
Так хочется верить лекарственным летним обманам-
Настойкам из горьких кореньев и звёздным туманам,
Иголкам лучей, что хранят от безумья и тьмы

Но видишь-Февраль расписался на каждом листе
Анамнеза жизни (насмешка несбывшейся смерти?)
И страх проступает рисунком на жёлтом конверте
Осенних посланий из снов, что скользят к пустоте

Такие дела..кровоток как смешенье времён.
И ниточка пульса-в умелых руках кукловода.
Пусть жизнь, засыпая, уходит под чёрную воду...
В графе об исходе отмечено: мёртвый сезон.

Июнь
День будет тихим и круглым,
.....как белый речной голыш.
утро уляжется тенью кота
.....на смятое одеяло.
паук плетёт невесомый июнь
.....беззвучно, пока ты спишь.
ветер листает горячую пыль-
.....от эпилога к началу.

в книге растрепанных мыслей есть
......пометки твоей рукой:
про время, гудящее, словно жук
......в рассохшихся стрелках часов,
о ранних ливнях, что пахнут всегда
......асфальтом и глиняной тьмой,
о тайной вечности старых дач
......и ржавых дверных замков.

а память, знаешь ли..пёстрый мяч.
.......покатится, только тронь,
к глухим заборам, где цепкий вьюн,
.......по кромкам луж и обочин.
легка, как разбитой коленки боль,
.......как лист, полоснувший ладонь,
оставит рисунок зелёных чернил
.......и солнечных многоточий.

Шаги
шуршащее, пыльное лето вползает в окно
в пустых кабинетах извечность казенной бумаги
слова высыхают, как трещины глиняной фляги
ты пишешь истории... жизни... не все ли равно?
за грязной решеткой ждет облачный серый конвой
лоскутное небо пришпилено наспех и криво
в ленивом глотке привокзального мутного пива
буксуют тональности мыслей, нарушивших строй
и сколько не ищешь, в тебе не осталось души
заметишь лишь хрупкую жалость детей и старушек,
пушистых деревьев, пластмассовых взглядов игрушек
знак равенства между твоим "не успел" и "спешил"
ты знаешь, как хочется плакать без всяких причин
когда в телефоне живет только прошлое время
когда будет страшно молчать не о том и не с теми
увидев еще один шаг в направленьи ночи

Маяк
Здесь, в маленьком доме, у самого моря-темно.
День прячется в узких щелях обветшалой стены.
Пронзительна сырость тревожной и голой весны,
И мокрые сумерки пахнут тяжелым вином.

Смотритель привычен к молчанью, шагам и тоске,
И к призракам, ждущим его на пустых берегах..
А мутная пена вспухает на серых волнах,
И студень медуз отпечатался в крупном песке.

И жизнь полиняла, как карты загадочных стран,
Что тихо желтеют в пыли на пустом чердаке.
И снится все то же: огни на ночном маяке,
Да мягкий, как вата, слепой и беззвучный туман.

Круг
.......Когда идет снег....

Он чувствует:эта зима-
последняя..И отмечены
все вещи, вчера знакомые,
округлостью пустоты.
И он, будто жалкий старик,
боится мышиного вечера,
боится оглохшего дома,
и холода-до тошноты

........Когда идет снег...

Ему вспоминается многое,
и память-тонка и ветренна-
уводит тропинкой рыжей
в заброшенный мокрый сад.
Где небо-прозрачное, ломкое
крыло стрекозы неведомой,
и медленным соком яблок
пропитан любой закат.

И где-то, где осень каряя
во взгляде его собаки,
где дождь опрокинул звуки
костяшками домино,
и ночь-не длиннее времени,
а звезды спелы, как злаки,
и холод-едва ли холод,
он хочет остаться, но..

...Опять идет снег...

Кое-что
Ты знаешь чуть больше, чем видят ночные коты
в игре лунных пятен, в изломах темнеющих крыш.
Пьешь тонкие запахи лета-горьки и чисты,
и жар, и усталость дорог, рассекающих тишь.

Печали твоей сотни лет, но она так легка,
как пыль от старинных, тебе доверяющих книг..
Из черного дерева вырежешь сны и века.
И судьбы так просто читать, для того, кто привык.

Твое одиночество-имя на влажном песке,
холодный туман, ставший соком упругой травы,
и время, что спит тенью рыбы в зеленой реке,
и бабочка-смерть, что коснется твоей головы.

Вокзал
Вокзала суета-
оттенка пыли.
Сиротство душ,
где каждый первый-лишний.
Дороги к небу
рельсами застыли.
И хмурость крыш
становится все ближе.

А цвет потерь
становится все тоньше
сквозь сизый трепет
стаи голубиной.
И вкус зимы
отчетливей и горше..
Закат просыпал
корки мандарина.

Вокзала сердце
бьется рваным ритмом
транзитных поездов.
Гудки тревожно
уносят в ночь
прощальные молитвы,
И мнится: невозможное-
возможно.

Пустой перрон.
Как ангел позабытый
зеленый свет
скитается во мраке.
И гаснет снег,
печалью неприкрытой,
в зрачках лиловых
уличной собаки.

Осколки
Странно..Разбиться об этот город,
стать его дымом - тяжелым, белым.
Снежностью колкой лететь за ворот,
падать, скользить силуэтом беглым.

В утренний холод, густой и синий,
вырваться хриплым собачьим лаем,
писком синицы просыпать иней,
спать длинным светом в пустом трамвае.

Солнцем пролиться. Лучом багровым
плавить рисунок морозных окон,
и уплывать..Там где день бескровный
вьет из поземки туманный кокон.

Стукну в окошко осколком ветра...
Спит белый кот, спят часы - как раньше.
Жёлтая лампа... Мои приметы.
Рядом тепло, а душа – все дальше.

День
Слепые дни царапают окно,
их пухлый снег угрюм и неприкаян.
Чуть слышно звуки падают на дно,
к порогам туч и городских окраин.

Ты здесь привык-но душен потолок,
прокурен свет над гулом разговоров,
а жизнь, как неуклюжий мотылек,
придавлена углами коридоров.

Когда не спишь-пугает тишина,
как стая мглистых птиц врываясь в сердце.
И мимо- смерть, бездушна и скучна,
и на рассвете все трудней согреться.

Стоногостью лекарств очерчен круг,
и новый день, откуда нет возврата,
где белым цветом сбывшихся разлук
чиста твоя больничная палата.

Песок
Твой караван давно исчез в пустыне.
Развеян след. В лимонных миражах
молчат пески. И только на губах
остался вкус печали горько-синий.

Я буду слушать..Ветер раскален
и пахнет древним высушенным морем.
Громады облаков встают над горем,
едва касаясь ржавчины времен.

Я сохраню..Твой теплый талисман-
зеленый сон потерянного детства,
где лето крыш и странное наследство-
игрушки солнца-спрятаны в карман.

И ничего..Замедлен ход часов.
Лишь птицы тень случайно взгляд отметит.
Я позову..Пустыня не ответит,
качая зноем звуки голосов.

Сезон дождей
Меня поймал сезон дождей.
У толстых капель-рыхлый шорох.
И зябнет шаг, сминая ворох
Залитых грязью площадей.

Сырой туман. Для лиц и спин
Густой озноб, пропахший псиной.
А желтый свет, как комья глины
На саже утренних картин.

И грусть прилипла к потолку
Осенней мухой. Плачет кто-то
Из-за стены. Ползет суббота
Вплетая лень в свою строку.

Как кровь свернулся город, ждет
Полураспада дня пустого,
Где мерой времени иного
Колючий снег начнет полет.

Ночь в ноябре
..............................Анни Авенберг

Эта ночь в ноябре-как разбег
Стенокардии.
Снова душно и мелко пульсирует сердце
Светом машин.
Капли злого дождя беглой ржавчиной
Избороздили
Отрешенные лица домов
И дрожащие веки витрин.

Скоро будет зима-быстротечный
Exitus letalis
Странных,горечи полных и хрупких
Осенних миров.
Станет больно дыханью, что в шорохе желтом
Скитаясь,
Захлебнется на дне отсыревших, безлюдных
Дворов.

Эта ночь ноября пахнет дымом плохой
Сигареты.
Дарит мертвый янтарь полнолунья и муть
Глубины.
Переломана ветром, раздавленна небом и снегом
Раздета.
Тяжела, словно память свинца и похмельные
Сны.

Умершие
Ты не помнишь, когда это было?
Не касался нас осени мрак,
Первый снег не спешил на могилы,
Круг молчанья сжимался не так.

Остывающий слепок от счастья-
Фотография в рамке стены.
И в графически-страшном контрасте
Обнаженное чувство вины.

Слышишь, бродит застуженный ветер
В подворотне тоскующим псом,
И, знакомого света не встретив,
Всё скулит на оконный проем.

Дым листвы золотится неярко,
Бег ограды, чугунная тень.
Тишиной поредевшего парка
Об умерших печалится день.

Сны полуночи
Я не вижу тебя,
Лишь в твоих зеркалах
Отражение линий и точек.
Твои лица-зола,
Твоё имя-шаги
Лихорадки ночных одиночек.

Ты приносишь с собой
Обнаженные сны-
Откровенья Мари-и-Хуаны.
Но их нежный изгиб
Как обрыв тишины,
Ключ тоски, отворяющий раны.

Ты, Тюремщик, жесток:
Открывая рассвет
Мне плеснешь только хмарь ледяную.
И решеткой окна
Зашнурованный свет
Снова ляжет на стену глухую.

Я не помню тебя,
Лишь желание жить..
Окончанье. Запекшийся почерк.
Я не знаю тебя,
Оборвавшего нить
Отражений не найденных точек.

......................................
Ты-чудовище с глазами Мадонны.
Крылья шороха. Птицелюди?
Взгляд открыт, как цветок беладонны.
Разве кто-то тебя тут любит?
Разве кто-то тебя осудит?
Растворяешься в первом встречном.
Он-палач. Он тебя погубит,
И навылет твой смех излечит.
Ты не хочешь, но нужно вспомнить:
Жар коленей, твои потери.
И линяет окраска комнат-
Улыбаются людезвери.
Платье-цвета червивой розы,
А под кожей наука боли.
Эти стены хранят угрозу
Не пуская твой крик на волю.

Изабелла
Изабелла стоит у окна:
Хмурый парк,обездвиженный вечер..
Вот сквозняк захлестнул ее плечи,
Вот в зрачках утонула луна.

Будет ветром растрепана ночь.
Гаснут звуки,стекая с клавира
Тишины.И бессонница мира
Тенью листьев уносится прочь.

Сумрак дышит.Предметы-живут.
Взгляд безумцев-опасная тайна.
Изабелла,очнись!Все случайно.
Но отсюда пути не ведут..

Твоя жизнь-как потерянный миг,
Зелень глаз ранит солнечным жаром,
Вздрогнут губы.Слепящим ударом
Вспыхнет смех и порвется на крик.

Твоя жизнь словно запах волны,
Равнодушна к границам предела.
Только имя твое, Изабелла,
Бьется птицей за гранью весны.

Пушинка
В комнате пусто,
И окна открыты.
В просинь стремится
Полет занавесок.
В стекла глядят,
Белизною промыты,
Лики изменчивых
Облачных фресок.

В комнате тихо.
Задумчивы вещи
Сладкой истомой
Полуденных кошек.
Вытекло время
Из спелой черешни,
Мякоть минут-
Россыпь солнечных крошек.

В белой тарелке
Лиловые сливы,
Влажный стакан
Принял форму дыханья.
Осы на блюде
Желты и ленивы,
Мерно жужжат,
Убаюкав сознанье.

В комнату эту
На выдохе лета,
Где отражения
Наши беспечны,
Осень скользнула
Пушинкою света
И задержалась...навечно.

Колыбельная
Почему, мой милый,
ты не спишь?
Черный всадник
на охоту мчится
Блик подков, ковыль луны
струится
Звездный Пес бежит
по скатам крыш.

Дождь идет, дыханье
затая,
Мотыльки огней пыльцу
роняют,
Блеском в тёплых лужах
замирают,
И у листьев мокрые
края.

Что ж ты, милый?
закрывай глаза.
Покачнется тихий свет
настольный.
Спят моря,спит ветер
беспокойный.
Спит Земли живая
бирюза.

Переход
На дне пустотелой Зимы
Смотри, ничего не осталось.
Стаканом оттаявшей тьмы
Вода февраля расплескалась.

Ты мне говорил,будто здесь
Весенняя тайна проснется
И ,тронув прозрачную весь,
Рекой облаков обернется.

Ты наспех накладывал швы
Чтоб жизнь задержалась у края,
Где свежие стебли травы
Как окна зеленого Рая..

Но замер широкий зрачок
В неведомой солнечной дали,
Где синий небесный песок
И светлые волны печали.