Наряду с бестиариями обрели большую популярность и коллекции в святилищах, попервости в них хранили тирии (зооиконы), важные тексты и диковинные вещи, найденные охотниками. Но позже коллекции стали шириться и расти, обретать популярность и перекочевали в дома богатых людей. В Нимраа собирали всё - от живых зверей и растений, до мумий, артефактов и книг. Коллекции становились предметом гордости, их показывал хозяин дома и рассказывал историю каждой вещи. Если, конечно, находились желающие послушать. Путешественники стали особенно почитаемыми людьми. Записи об их путешествиях интересовали почти всех, а на диковинки всегда находились покупатели. Часто путешественники выполняли и роли воинов и охранников, картографов и торговцев. Редкие обманщики заслуживали всеобщее порицание, их высмеивали в комедиях.

Разве не из кусков волшебной глины бог создал все миры? Рассказывают, что бог задумал сотворить мир, но из чего? Вокруг была лишь пустота. Мир надлежало творить из чего-то... подумав, бог сотворил сначала волшебную глину: одна была похожа на воду, другая на огонь, третья на землю, четвёртая - на мясо, жилы и кости. Он зачёрпывал из кадок глину и лепил горы и долины, из других кадок наливал реки и озёра, но особенно тщательно и тонко он лепил людей и животных - с какой точностью надо проложить сосуды, поставить кости, чтобы каждая была на своём месте. И если бог ошибался (да-да, бог тоже мог ошибиться), то и-под его рук выходили калеки и больные. Он посмотрел на дела свои и понял: прекрасны горы и реки, прекрасен мир... но люди и животные отчего-то не дышат. Они только похожи на живых, ладно скроены и крепко сшиты, всё в них правильно и отмеряно, но члены не двигаются, глаза смотрят слепо, и нет в них души, какая была у бога.

Положение женщин сильно изменилось: они стали свободнее, помогали мужчинам в каждодневных заботах и свободно выступали на агорах. Такое невнимание к традициям гневило стариков, "старые времена" для многих оставались непререкаемым авторитетом. Охотнее к новому тянулись дети и молодёжь. Они же усваивали новые модели поведения: юноши и девушки общались свободнее, часто устраивали семьи без надзора старших - иной раз до них никому не было дела. После получения даров, наравне с мужчинами, женщины обладали магическими умениями, поэтому активно участвовали в общественной жизни. В Нимраа женщины чувствовали и вели себя намного свободнее, чем в Древней Греции, чем вызывали недовольство консервативной части общества.

В истории 500-й год считается началом Золотого века Нимраа. Иногда его поэтически называют веком Титанов или даже веком Трёх Титанов. Или классической эпохой. Но это лишь позднее упрощение. В действительности необходимость объединения назревала до начала 6 века, а воцарение первого монарха состоялось в 503 году. И "Золотой век" длился отнюдь не одно столетие. В истории эти "золотые века" считаются классическими для цивилизации Нимраа. Спустя две тысячи лет, после правления элхав, люди стремились воссоздать именно образ классической империи. Эпоха, начавшаяся с объединения цивилизации Нимраа, поражает количеством гениев, глубиной философской и художественной мысли. Новые стили и направления захватывают умы художников и музыкантов. Более того, появляется прослойка, желающая видеть вещи не только утилитарные, но удовлетворяющие потребности духа. Творец перестаёт быть просто ремесленником (даже самым лучшим) и превращается во властителя дум: отныне он не только изображает или украшает реальность, но преобразует и творит.

Элко (греч. элкос - язва). Также известный, как Элко-безвестный. Уродство познаёт красоту, красота - не познаёт ничего. Элко - один из выдающихся художников своего времени. Родился он (в 474 году) чрезвычайно уродливым - тело у него покрытое красными буграми, которые постоянно разрастались и кровоточили, рост карлика; уродство заставило его тоньше чувствовать красоту и понимать людей. Был он знатного рода, из клана Ши-Мансу, однако после рождения ребёнка отдали служанке из низкого клана и не вспоминали даже самый факт беременности его матери. Без особой надежды провели ритуал и вздохнули с облегчением: безымянный пока мальчик не потянулся за драгоценным семенем. Служанка побоялась посвятить дитя Орион. Одно дело ребёнок ремесленника или земледельца, другое - отпрыск высоких кланов. Даже если из-за этой язвы её отправили подальше от столицы, с глаз хозяйки. Нетрудно догадаться, сколь мало любви и ласки получил мальчишка с именем Язва...

Универсум - вот сущность библиотек, подаренных не только людям, но и всем разумным расам в Радужных мирах и даже за пределами этих миров. Уникальные дары, которые только Старшие могут подарить Младшим - возможность сделать себя, сохранить свою историю и повзрослеть. Возможность совершать ошибки, которые не станут фатальными. На протяжении веков у этих даров были разные названия, но чаще всего (в Нимраа) их называли Библиотеками или Панзоями. Панзои были тесно связаны с породившими их Странниками и являлись продолжением их тел (биофактумов): Старшие на протяжении веков наблюдали за своими подопечными. Некоторые считают, что люди под такой опекой претерпели слишком много печалей... другие, что жизнь не бывает только сладкой. Панзои обычно трудно отделить от легендарных городов - часто именно Панзой и считали городом.

Мир этот глупый, и люди в нём ходят по хрупкой поверхности меж двух пропастей - её можно касаться ладонями, ощущать текстуру, тепло, когда дни становятся длиннее, солнечные лучи согревают землю и семена в ней - пока те не потянутся вверх проклюнувшимися ростками. Но здесь бескрайнее поле: залитое метровым слоем бетона, с припёкшейся чёрной корочкой асфальта. Только земля, она живая, рвётся из оков, ворочается, как великан в путах; бетон трещит, но держит прочно. Повернётся уснувшая земля, и с гулом, треском лопнут оковы. Трещины длиной в сотни километров снова заливают бетоном - там замес особый, не крошится, не размывается водой, может только лопнуть от чудовищного напряжения. Эта плоскость разделяет две пропасти: по ней можно ходить, касаться руками, ощущая весеннее живительное тепло, впитавшееся в бесплодный асфальт. Вокруг, от горизонта до горизонта, мёртвая пустошь.

Фольклор о Птице делится на: -созданный людьми по рассказам очевидцев или по слухам, также на основе интерпретации научных данных; -созданный на основе рассказов самого Птицы. Вечный дом. Образ бесконечного (вечного) дома часто возникает в фольклоре. В основном, этот образ возник из собственных рассказов Птицы о его рождении, однако о похожем состоянии свидетельствовали и некоторые сновидцы, маги. Самая распространённая версия рождения Птицы такова: На заре времён, когда Странники пригласили в Золотой мир лучших из людей, в одном селе жил человек по имени Птица. Правильнее будет сказать: вор и мошенник. Забирался в чужие дома, пока все домочадцы работали в поле, и уносил, что возможно. Добыча была скудна, но это не останавливало вора.

Долгое время бытовало мнение, что все города-алломорфы созданы Странниками с целью проведения экспериментов над людьми. Алломорфы представлялись пристанищем извращённых, злонамеренно искажённых существ, противных человеческому естеству. Какое бы изменение ни коснулось тех, кто жил в городах-алломофах, люди считали его, во-первых, насилием над человеческой сущностью, во-вторых, ухудшением природы человека. Подобное отношение подогревали и сами обитатели алломорфов, ведь к своей жизни они иногда относились, словно к некоему подобию ролевой игры, театрального действа или эксперименту.

Эмиссаров Золотого Странника называют фларрами (этимология неизвестна). За три тысячелетия образ фларров в сознании людей стал сложным, двойственным, наполненным множеством смыслов. Это и спасители, и радетели, и презираемые существа, и чудовища, которых опасаются за их странную силу и неуязвимость. Вместе с тем, фларры были и остаются самыми миролюбивыми и дружественно настроенными марами по отношению к людям. Именно они уделяют больше времени наблюдению за человеческой цивилизацией, помощи.

У людей нередко обнаруживалась боязнь, что по той или иной причине фларр уйдет. Но вместе с тем - нестерпимая потребность прогнать брата. Эта двойственность проходит сквозь всю культуру: боязнь Другого и тяга к Другому. Двойственность нередко возникает в религиозных догмах и народном восприятии. Например, Вулкан, бог-покровитель лиoнтари, почитаем в храмах, по преданиям Великая Мать пожаловалась ему на своего непокорного первенца Ихру. Воспылав желанием наказать брата и отстоять честь матери, Вулкан послал полчища лионтари терзать отступников. В этой легенде лионтари однозначно положительные персонажи, призванные утихомирить фларров и гордеца-Золотого.

Нимраарцы любили говорить, что у землян был Сократ, а у них были фларры: вопросы друзей иногда не менее горькие, чем вопросы философа. Иногда их называли "внешней совестью", "нашими сократами" - за непростые вопросы, ответ на которые требовал раскрытия тайн и подспудных желаний. На протяжении всей истории отношение людей к фларрам было неоднозначным: это и обожествление, и поклонение, но и ужас, порицание. Наряду с обожествлением существовали и другие варианты восприятия, например, в физиологах о них сохранились упоминания, как об иной расе, отличной от человека.

Птичьи боги. Многочисленны и разнообразны изображения "птичьих богов" - считается, что они восходят к стилизованным изображениям фларров - вместо лиц у них характерные маски. В некоторых культурах девушку выдавали замуж "безликой", в маске фларра. Этим самым её делали святой и невинной (божественной), но одновременно безликой.

Эпимоны (духовники или монахи) неотступно следовали за фларрами, чтобы защищать их и собирать живую воду. Это служение было тесно связано с эротизмом: эротика пронизывала это служение, даже если человек и фларр оставались только друзьями. В разные эпохи люди по-разному приходили к дружбе с фларрами. Случалось, что эпимонами становились даже клефтии, разбойники или, наоборот, официозные чиновники. Случалось, что монархи вели строгую перепись эпимонов, или же никто не интересовался дружбой двух рас. Многочисленные обряды были придуманы для поклонения, но главное всегда оставалось неизменным: духовник следовал за фларром, а вечером омывал его тело. Фларру он возносил молитвы и благодарения, даже если тот протестовал.

Прообразом лионтари послужили львы и фларры, их гармоничное сочетание. Лев для нимраарцев стал символом особенным как раз из-за сходства с фларрами: над золотой мордой-маской фларра растёт густая чёрная грива, делающая его похожим на льва. Сходства добавляет и окрас. Фактически, лионтари и есть фларр, но с выраженными "львиными" чертами. В изображениях могут преобладать то одни, то другие черты. Например, большие защитные статуи лионтари больше похожи на львов. И если в ранние периоды их морды ещё походили на львиные, то в поздние - всё больше вытягивались, как маски фларров, а гривы стали сплошь чёрными. Лионтари мог иметь антропоморфные черты или териоморфные.

Возникнув, образ лионтари отделился от восприятия фларров в народном сознании. Лионтари стали демонами Бааламат, которых она призвала, чтобы усмирить нелюбимых детей. Эта концепция существенно изменялась, но главным оставалось одно - лионтари и фларры стали врагами. Это имело неожиданные последствия, когда Рахта создал настоящих лионтари: возрождённые в недрах библиотеки, они действительно ненавидели фларров. Справедливости ради надо заметить, что некоторые лионтари смогли побороть свою природу. Фларрам же пришлось защищать жизнь, нередко столкновения приводили к убийствам, и всё же золотые мары старались не убивать противников без нужды.

Популярны были детские страшилки о "золотых зубах лионтари" или "золотой маске лионтари". Сюжет их обычно незамысловат: найденные зубы поедают всех вокруг, стоит только закрыть глаза или моргнуть, а золотая маска прирастает к лицу и заставляет творить зло. Золотые зубы лионтари. 26.04.14 Одна старушка нашла в кладовке золотые зубы лионтари и положила их на полку, а утром спросонья спутала со своей вставной челюстью. Только положила их в рот, моргнула и видит - на стене пятна крови. -Откуда эта кровь? - спросила старушка. Тут в комнату зашла её дочь и заплакала: -Это кровь моего мужа. -Странно, - сказала старушка, закрыла глаза, открывает - и на полу пятна крови.

Эту легенду иногда рассказывают в клане Лан-Ра. Некий военачальник в одном из поселений прослыл человеком волевым и целеустремлённым. В молодости ещё он добился должности, и вот перед ним осталась последняя вершина в посёлке - звание сельского старейшины. Но был он слишком молод, родом из клана Лан-Ра и, пожалуй, не имел шансов сменить богатого и почитаемого Ро-Рина. Тогда-то и случилась эта история. На одной из охот воевода приметил в лесу раненого лионтари. Демон, истекая чернотой, будто кровью, бросился в чащу, но его затравили, проткнули копьями и подняли на древках. Однако прошло три дня, а он всё не умирал... военачальник устал ждать, он схватился за маску лионтари, упёрся ногой в плечо демона и вырвал её. Лионтари завыл,сломал копья и скрылся в лесу, притом шатался, будто смертельно раненый или ослепший, сталкивался с деревьями и падал в траву. Ловчие подивились, ведь до этого демон, пронзённый копьями, умирал несколько дней.

Раненый лионтари бежал по лесу, натыкаясь на деревья, завывая от боли. Он просил свою Мать забрать его, но тщетно. -Где твоя маска, дитя? - спрашивала она. Но маски не было. Когда не осталось сил даже ползти, демон свернулся клубком у подножия даарита. "Мои братья умрут и соединятся с океаном Матери, они восстанут, когда Мать позовёт их. Я же истлею, и ничего не останется". Он умер и окаменел бы, но мимо шли фларр и его духовник. Одни утверждают, что то был сам Гoa, другие - что на свете много разных фларров. Но неважно. Гоа (пусть это был он) остановился у полумёртвого демона и напоил его циевой настойкой. -Мы тратим драгоценное питьё на демона, - возмутился эпимон. - Не могу сказать, что я настолько добр, чтобы спасать воплощение зла. Говоря иначе, брось его, Гoа. От них одни беды.

Лионтари не были животными или даже биологическими объектами в полном смысле этого слова. Они были созданиями Панзоя. Когда безумный пророк Рахта послал запрос в Панзой, на его зов откликнулись те сущности, которые чувствовали близость, сродство с заявленными требованиями - они и создали костяк этой армии демонов. Иные же были своего рода ботами, массовкой. Впрочем, в самом начале интеллектуальность и тех и других оставляла желать лучшего. В каком-то смысле они были подобны толпе ролевиков, которым Мастер объяснил лишь самую суть и пообещал незабываемые приключения, но вместо точных знаний дал только абстрактные философские идеи, так что участники проекта играли одну и ту же роль в меру разного понимания. Среди лионтари оказались как совершенно глупые, кровожадные программы, так и склонные к развитию личности, но Рахта затормозил процесс их развития - уж слишком его раздосадовал первый, слишком разговорчивый лионтарь, который, подобно Мефисто, не жалел "пророка", а называл вещи своими именами: зло творишь, старик, так давай творить его вместе. После того, как Рахта стёр слишком умных тварей, остались те, кто был способен только убивать и жрать. Впоследсвии часть лионтари преодолела это ограничение. Чаще всего их сподвигало к прогрессу общение с другими существами, взаимодействие - ведь лионтари были самообучаемыми системами - только у одних уходило несколько десятилетий, а у других несколько веков. Некоторые лионтари окультуривались до того, что даже могли жить среди людей и притворяться людьми. Таким был Гавр - когда-то могучий, хитрый и осторожный лионтарь, он поселился сначала в одном городке, потом (когда начали всерьёз расследовать убийства) в другом, в третьем...