Там будет боль.
Чистая, злая.
Всех цветов радуги.
Всех цветов жизни.

Там будет гнев.
Глухой - цвета палой листвы
В ноябре.
Оттенками осени - полотно,
Страдание грешного мира.

Там будет - рыжая злость.
Пламя. Не бойся - руки
Давно до костей сожжены.
Чтобы чувствовать боль -
Вместо кожи.
Вместо одежды.

Там будет любовь...
Кто умеет - тот не боится Ада.
Где еще учиться любить?
В лицемерном Раю?
В той бессмысленно-сладкой бездне
Сострадание - атавизм.
В небе всё
у всех
хорошо.

Испугали расплатой?
Как же.
Ад - спасение,
боль - награда.
Быть живым, чтобы помнить - горечь.
И любить, чтобы быть - живым.

Рай - сборище подонков
и эгоистов.
Последняя злая шутка
жестокого бога.
В Судный день будет пахнуть
палёным мясом
На всю Вселенную:
так им и надо -
душам грешным.

В огненном озере -
брат твой, друг твой,
и просто кто-то.
Как, хорошо в Раю,
сладко ли, падла?
Ты, отборный продукт,
душа без изъяна -
как тебе? Помнишь ли запах
палёного мяса?

Запахом розы и вишни -
отбил ли память
о той, последней войне,
где все проиграли?
Где тот, кому можно все,
теперь - наигрался?
И к черту - ваш подлый Рай,
Я выберу - пламя.

Ни слова о людях - о добрых ли, злых царях.
Ни слова о людях - об их любви и вражде.
Я видел, как ночью Космос
распахивает окно.
Я видел, как близко Космос
гремящей россыпью звезд.
Когда угасает дня
голубой мираж,
и Феникс, устав от лжи,
падает в горизонт -
дневные твари, зажмурившись,
прячут крик,
сходят с ума от шепота
белых звезд.
Ни слова...

Ни слова о звере, что каждому дан,
Чтоб слышать дыханье весны.
Ни слова о боге, что тот же зверь
Только с другой стороны.
Но лишь о звездах, что светят с небес,
С непознанной вышины.

Белый сумрак весны, белые крылья вишен.
Белый олень вздыхает - призрак в весеннем парке.
Белое небо еще не привыкло к солнцу.
Белой поземкой цвет -
прощание с белым снегом.

Весна расстается с зимою,
С рыцарем в белых латах,
Робко влюбившись в лето...
Но лето - с рыжей цыганкой
Бросит, завертит в листьях,
Желтых, как солнце, листьях.
Дура девчонка.

Белый олень вздыхает -
Бледный забытый рыцарь.
Белые крылья вишен
Перьями облетают.

Жара - это кошка. Красная, словно угли.
Раскинулась сонно на хрупкой моей планете.
Сминая небрежно людей, деревья и травы.
Сыто зрачками ловя разбежавшихся мышек.

Кошке нет дела до смертных, давящихся зноем.
Кошка подставила пузо горячее лету.
Скоро ль проснешься, и с лаем прогонишь мерзавку,
Синий, как вечер, пес долгожданной прохлады?

Детеныши неразумные.
Со старым,
тяжелым телом.
Погруженные в бесконечное
Беспечное
Детское, злое - "Хочу!"

Как голодные призраки
Из страны-интерната.
Никогда не приласканные
Ни маминой колыбельной,
Ни отцовским ремнем.

А им - шепотом -
"Мрази, нежить!"
Полно, ну кто ж так детей учит?
По-светлому,
По-доброму,
Деревенской крапивы
нарвать.
И на улице прямо
Поперек деревянной лавки,
По голым мальчишеским задницам,
Долго и ласково,
До зуда до красного -
увещевать.

Лязгнул зубами Фенрир - сбросил бледные цепи.
Тело Вселенной выгнулось в смертной муке,
Черным оленем в снегу, на осколках галактик.
Сжался зрачок. В сингулярность. Душа - это точка.

Точка отсчета. Другой, измененной Вселенной.
Точка в конце предложенья. В конце изложенья.
Сытый Фенрир засыпает под запахи крови.
Жмется к нему олененок со шкурою звездной.

В центре колеса Сансары
Демон.
Гривастый.
Срывая когти, вертит
Жизни круг.

Когда-то был молод.
Когда-то лоснилась шерсть.
В глазах солнце дерзкое.
Красота юности.
Когда-то сказал Богу
В лицо, смеясь, насмехаясь:
"Жизнь лучше тебя, бессмертного.
Жизнь сильнее тебя, жалкого.
Жизнь выше".
<...>

Травы
Ветрами
Кормятся.
Шелестом шепчут.
Плененный ветер
Превращают в голоса
Изумрудные.

Травы
Светом
Кормятся.
Подчиняя солнце
Своему закону.
Свет превращая в воздух.

Травы
Мертвыми
Кормятся.
Замыкая круги
Бытия
Жертвы и хищника - равно.
Превращая людей и животных
В травы.

Только безумец
Оспорит
Силу богов
Приручивших
Ветер, Солнце и Смерть.
Власть богов
Изумрудных.

Миры создавать - это больше, чем просто дерзость.
Бросить вызов богам в их от века законном праве.
Ты решился? Вены открой, выпусти кровь на волю.
Очертания мира лепи из жертвенной красной глины.

Душу разбей на осколки, раздай ее твари.
Не утаив ни крупинки, ни малой искры.
Душа разрастется деревом-Иггдрасилем,
Средь прочих миров в космическом разнотравье.

Не будет награды, не жди внезапно спасенья.
Иссохшее тело растреплет голодный ветер.
А мир и не вспомнит, а мир придумает бога.
Всесильно-бессмертного, глупого истукана.

Серебряный лидер
В небе, высоко в небе.
Выше птиц, между солнцем
И облаками.

Видел его во сне,
Да не успел научиться.
В крыльях неловких путаясь,
В рыжих перьях.

Видел его во сне,
Да сон оборвался...
Успел лишь коснуться губами
Серебряной тишины.

Человеку есть, чем гордиться:
Достижением духа и разума -
Пониманием зла и добра.

И в этом -
Он худшее из животных.
Для этого разум не нужен.
И духа хватит - на чайную ложку.

Грань между черным и белым,
Между врагом и другом
Видит любая скотина.

Разум годен на большее:
Увидеть и осознать
Несуществующую линию,
Далекую, как звезды, линию,
Божественную линию,
Где земля и небо едины.

Мы слишком банальны
Для облаков.
Лошади, замки,
Сны и мысли.
Как будто не небо, а зеркало
Подвесили над землей.
За облаками
Не видим бездны
Без слов, без знаков, но с глубиною.
И вместо облаков мы наблюдаем
Мечты людские,
Парад фантазий.

Смотреть бы
Без осознанья ложного, и видеть:
Лишь красота дыхания планеты
В неспешном танце
Лазури с белым.

I
Самый темный и жуткий процесс бытия -
Смерть.
Тело трепещет, становится
Будто чужим.
Боль, от которой
Муть и черно в глазах.
А трава пахнет резко и душно -
До тошноты

Время-вода превращается в желтый мед.
Время густеет, чернеет в груди, как кровь.
Тело немеет -
Замрет отзвеневшей струной.
Последняя дрожь. Пустота.
Агония. Хрип.
<...>

I
Есть звезды - умирают страшно.
В самом глубоком мраке.
Пожирая себя
Свивается в кольца,
В точку сжимается черный змей.

Для тяжести его сердца
Нет слов в языках человечьих,
Нет чувств, чтоб ее понять.

Есть звезды - умирают ярко.
И боги в ужасе стынут,
Если падают цепи
С белого волка Фенрира.

Самый чистый огонь вселенной -
Разворачивает крыла,
Скалится волчьей пастью
Абсолютный Феникс.

Есть звезды - болезненно гаснут.
Не ярко, не страшно - тихо.
Убитые собственным светом,
Ясным и слишком щедрым.

Бессильные, мертвые тени
В бездне.

<...>

Мне сказали, что я человек -
Особая штука.
То ли глина, то ли астрал -
Но ни капли плоти.
И уж точно не той, из какой состоят
Волки.
И уж точно не той, из какой состоят
Травы.

Вы учили, что я человек -
Особенный разум.
Что стремится за грань своего бытия -
Выше.
Отчего же вам странно, что там, за чертой -
Волки?
Отчего же пугает, что там, за чертой -
Травы?
Что за гранью и выше всех нас -
Биос.

Мимо клеток ходил
Призраком белокрылым.
В гриве ветер осенний
Да пряди ивы.
Лапой тяжелой сбивал замки,
Отворял двери.
А после молча шагнул
Да в самое небо.

Только звенело в небе:
«Живите в мире».

Олень сказал: «Но лев разорвет меня,
Страшно выйти».
Лев сказал: «Что будет, если
Оленя не догоню?
В клетке сытно».
Выдра сказала: «Так далеко
До реки настоящей.
Не дойти мне».

Человек сказал: «Но олень - моя пища».
Человек сказал: «Но лев меня растерзает.
Зачем мне жить с ними в мире?
Долго учиться».

Никто не шагнул за дверь.

От луны до зари рассекая небо,
Драконьим словом терзая душу,
Из земли поднимался зверь неведомый,
В ореоле трав, обласканных ветром.

Говорил о мирах, где людям не место.
Говорил сурово, словами ранил.
И шли к ему волки, и псы, и свиньи,
Ползли скорпионы, летели бабочки.

Дал голоса человечьи каждому,
Род человечий клеймить проклятием.
Только собаки молчали скорбно,
Да кошки не знали, в какую им сторону.

Зверь открыл все тайны творения,
Сказал всю правду, и бросил в агонии.
Люди смотрели вслед уходящему,
Вслед непростившему Богу - и плакали.

Ветер пустыни, скупой на признания,
Видел, как там, где пески ядовитые,
Падал, травой прорастая заново,
Зверь, зажимающий рану крыльями.

Ветер - единственный - слышал прощение.
В новом Саду, что взамен пропавшего.
В новых травах и мхах, что взамен растоптанных.
В песнях птиц и зверей, что взамен загубленных.

Неуклюжая надежда
Современного человека
На что-то там -
За линией горизонта
И линией стратосферы.
На что-то сильнее черных дыр
И суровее взрыва сверхновой.
На что-то светлее нейтронных звезд...

На мудрого седого примата,
Спящего в рукавах галактики.
Который осознал и создал
Духа-Оленя и Духа-Волка,
Всех тотемных духов, что были и будут.
Для каждой искры живого,
Рожденного эволюцией.
А себя осознал как бога.

Но такой же зверь -
Между Оленем и Волком.
В общем, незлой.
Просто капризный и старый.
Сначала «Любите друг друга».
Потом «Убивайте вот этих -
Они мне не нравятся».
В нем есть доброта,
Как во всяком животном.
Как зверь, он хочет быть лучшим.
Единственным богом в мире.

Но люди
Современные, испорченные
Телескопами
И микроскопами
Ищут того, кто творит
Не из глины - из атомов.
А Он не умеет...

Через тысячу тысяч лет
Юный пушистый воин
Скажет, потрясая копьем:
-Воины из рода Змеи,
Род Человека бросает вам вызов!
Среди сотен крысиных племен
Не будет только
Племени Крысы.

Слишком светлое небо
Сегодня над горизонтом.
О небе мечтают не люди -
Мечтают бескрылые птицы.
Мечтают птицы без перьев,
Птицы в потрепанных джинсах,
Шестнадцатилетние птицы...

А люди стреляют уток
Над камышами.

Два мира:
Черный и белый.
Два мира:
Солнечный – лунный.
Два мира:
Земля и небо.
Между ними –
Красное море.
Того, кто строит лодку –
Назовут предателем.

<...>

Для молодого сердца правда крыльев
Важнее хмурой истины богов.
Душа романтика – парящий в небе сокол.

Но годы заглушают сердца стук,
И крылья тают золотым туманом.
Твердеют перья, обращаясь в чешую.

Задумчив змей с янтарными глазами,
Познавший магию и солнца, и земли,
И спелых яблок терпковатый привкус.

Что для него теперь пустая высь?
Земля мудрее, ярче, полнокровней…
А сокол молод – что с него возьмешь?

Все соколы наивны и похожи –
Так снисходительный решает змей,
Бесстрастно наблюдая за полетом.

А сокол с высоты презренья полн
К бескрылой мудрости стареющего змея.
Ему все змеи на одно лицо.

Но ты рассудишь, кто из них мудрей?
Чья правда миру более угодна?
Без сокола печален небосвод,
Без змея опустеет твердь земная.

Мне сегодня сказал священник,
Что нет у тебя души.
Мне сегодня сказал священник,
Что ты в пустоту уйдешь.
Мне сегодня сказал священник,
Что в раю не будет тебя.

Он сказал - не ропщи на Бога,
Людям Бог подарил коней.
Я ответил - не надо Бога,
Пустота на двоих - честней.

Зверь
с гривой из трав и ветра.
Имя твое Земля выдыхает утром.
И на закате
пишет следами кошек,
Сладко мурлычущих
перед ночной охотой.

Ты, повелитель трав,
безжалостных к мертвым,
Ты, покровитель зверей,
детей и друидов,
Где тебе воля отныне? Земля под асфальтом
Травы хоронит и стонет
беззвучно и страшно.

Заперли Бога
в храмах из мертвых деревьев,
Заперли Бога
в бесцветных холодных молитвах.
Заперли Бога
в клетку своих суеверий,
В идолы злобы и мелкого
серого страха.

Где теперь место тебе, семикрылый Денница?
Участь твоя - сострадать
через ярость и муку,
Ради закрытого в клетке - прощать, ненавидя,
Сдерживать травы,
что гневом и солнцем налиты.

Снится тебе в летний полдень,
как гибкие лозы
Крошат бетонные склепы тугими ростками;
К желтому солнцу, как тонкие хищные стрелы,
Бьют в высоту, сквозь тела, прошибая навылет.

Снится, как, в жертву приняв
животворную влагу,
Храм вырастает из трав, молодых и свирепых,
Из непокорных деревьев, из ветра
и лунных иллюзий,
Птиц, и мохнатых зверей, и волшебных драконов.

Но на рассвете
устало поднимется солнце,
Срублена ива, и ветви в траве коченеют.
Срублена ива – беспомощным зверем осенним
Крыши терзает
рыдающий утренний ветер.

десятигранник

I
Есть ли грань, за которой – поздно?
За которой мальчишка – вырос?
Взгляд жестокий, вихры подростка,
Подлость, детские слезы обиды –
Как в тебе умещаются только?

<...>

Дети! Солнечные звери,
Маги ветра и растений,
Птицы с синими крылами...
Дети, дети! Кто вас губит?

В ваших Рощах сны и сказки,
Диких трав дурманный запах,
Солнце в стеблях, солнце в гривах,
Солнце в маленьких ладонях!

<...>

Березы стоят –
Полосатые белые тигры
С зелеными гривами.

Ивы –
Мохнатые мамонты,
Бредущие вдоль реки.

Клены –
Зеленые волки
С глазами
Цвета солнечной сладкой смолы.

Сизый голубь
Летел по небу.
Лег отдохнуть.
Раскинул крылья
По всему небу.

Серый волк
Гнал оленя.
Лег на небо.
Сложил лапы
На все небо.

<...>

Весна – это дорога в прошлое.
Это шанс вернуться назад.
Это Дверь.
Весеннее солнце
Возрождает из пепла фениксов,
И из пыли воскрешает сфинксов.
Чтобы обращать их в прах,
Когда возвращается осень.

Словом
Коротким
Как удар под сердце – когтями.
Как милосердие хищника,
Обновляющего через смерть.
Словом
Ярким и быстрым, как молния
Вершить –
Не суд, но то, что назначено
Природой, давшей клыки и когти,
И смертоносную красоту,
И белое дыхание неба.
Гоните поэтов!
Они – хищники в мирном стаде.
Они не дадут вам спать.

<...>