|
 | |  |
|
Металлический привкус у этой судьбы Анх из стеблей полыни И вплетенная в волосы нить Серебром, метелью, клинками... Рыжее пламя, огненная луна.
Одинокий как солнце в своих зеркалах
Как упрямое время
В шатких гранях пространства
Живущее наперекор Как пугливая осень
Когда замыкается круг
Поцелуем касается губ
Зимнее солнце. |
|
В живых глазах застывший вызов солнцу.
Янтарь и мед, и красная метель, и пламя в крыльях.
И в ожидании весны под хрупким снегом дремлет осень.
Осенний рыжий волк несет в зубах добычу.
А рысь углем рисует на вигвамах
Бизонов и пантер, и черных сфинксов.
|
Я сейчас осенний, Я другой... Я, как ветер, заблудился в небе – В сером небе осени слепой. Так за пламенем придут дожди.
Обнаженных веток, черных, влажных,
Пахнущих туманом и тоской
Слабое больное трепетанье.
И покой... <...> |
Эх, разгуляться стихии негде, Оттого-то застоялась внутри. Идешь, железный? Идешь... как рок Неотвратимый, ввергая в трепет Благоговенья... Идешь... Стихия Стальная мощь Из темноты, из ночи. Так из сомненья, Которое грызет внутри, как мышь И точит душу, словно зерна. <...> |
Изумрудным гепардом Смерть пришла. С гривой шелковой. С десятью рогами витыми. Рваное мясо, кровь
Глаза остекленелые
Претворяя в жизнь
Переливая в новый сосуд
Квинтэссенцию боли. <...> |
Мягки шаги князя мира сего. Сквозь зрачки огневеет солнце. Под ребрами зреет другое – Белое, неземное, злое. Выстраданное. Изгнанник кристаллов и звезд.
Органический грех абсолютного.
В сердце – жизнь, в челюстях – смерть.
В лапах – тяжесть.
И дерзость – в крыльях. В глазах – ярость, в грудине – боль.
В горле – вечный крик умирания.
Зреет сверхновая –
Свето-вой.
Свето-рычание. |
Мир выпивает вены, Ребенком ворочается в мыслях. Когтями рвется наружу. Мир улыбается птицей,
Отряхнувшей с крыльев усталость.
Мир рычит Зверем. Мир дышит деревьями.
Дремлет полынным солнцем.
Мир рождается криком. |
Вращается хрупкое веретено Осени Нити-слова, нити-пряжа. Нити проходят сквозь тело Сквозь кожу Сквозь глаза Как мокрые ветки как провода как листья сквозь лужи в небо. <...> |
Стихи растут из кончиков пальцев. Тактильные ощущения Неохотно преобразуются в слова Трансформируясь, как цветок Дикого ириса. В корень, в стебель, в бутон и дальше Распускаясь по воле солнца. <...> |
Ледовая, соляная, сахарная Корочка на сером лице. Пошлите уж лучше к черту, Но не пейте меня, как водку, Ненасытно и безобразно. День приходит – все так же, утром, Не стучась, не спросясь, как пьяный. Я не верил, что все так будет... Дни, секунды, часы – копейки Из карманов воруют бесы Или ангелы – черт их знает... А копил на дорогу в осень. <...> |
|
***
Как тоскливо воет луна.
Обернулась мраморным волком
И лежит на черном снегу.
Вам не больно, милорд?
Вставайте, прошу Вас, вставайте...
Разве небо, ревнивая ведьма,
Не простило еще ваших глаз
Ярче неба и глубже Байкала?
|
(Шестигранник) I Эволюция мертвецов В круговороте мертвой плоти. Сколько стоят бессмертные души? Тридцать серебряных перьев Из гривы убитого ангела. <...> |
-Можно к себе? -Нет, он болен. Лихорадка Солнца. -Я мог бы помочь... -Это неизлечимо. Дыхание осени В знойном июне Становится глуше и тише. Потускнела желтая грива Из ивовых листьев-клинков. -Можно к себе?
-Он в бреду
Лихорадки Солнца.
Три шага до новой Осени.
Но в лапах – жара Июня.
Но в сердце – огонь Июля.
В глазах – бесконечность Августа. |
За окном одинокий полдень. Как раненый зверь, истекает кровавым зноем. Дымящимся, солнечным. На дрожащий асфальт. Синеглазый июньский полдень.
Свирепое сердце лета.
За жадным гибельным зноем
Прячет тоску и робость. <...> |
Моя золотая звезда. Синекрылая певчая птица. Нам пора Уходить Забрызгав горячим соком Ярко-алым, из всех созвездий Наше ложе последних снов. Волчонок-Апрель
Принимает звенящие цепи
Из шелеста крыльев твоих
И прозрачного света. Осколки стихов
Умирают в поэтах,
Отрицая кровящий мир.
Нерожденные дети
Благодарят за аборты
Расчеловеченных
Стонущих матерей.
Уходят в бессмертие смерти.
В свои бирюзовые сказки.
В белые сонные травы
Вечных полей.
Где фениксы и единороги
Хранят голубую звезду. <...> |
Надо жить! Надо жить!
Отравляя бессмертную душу.
Надо жить - за людей.
Умереть - одиноко и гордо.
Как классически глупый герой...
Надо жить!
<...> |
I В этот солнечный день Город кажется – не родным. Но свирепым, циничным, жалким. Наверху в облаках Синие, синие заводи. В них купается солнечный Феникс. Город мертвых смотрит сквозь воду.
Сквозь синие, синие заводи.
Ищет Бога глазами шакала.
Ищет бога с глазами Шакала.
Ищет бога – любого…
В солнечных синих заводях. <...> |
Обескровленный снег - Пронзительно, яростно бледный, Демонически чистый, зовущий упасть и растаять. Снег холодной московской весны, умирающей в чреве Апреля. Пошатнуться, зарыться и вздрогнуть Плечами, хребтом, разрыдаться, завыть, заметаться, Зашипеть на прохожих изломанной огненной кошкой, Вздыбив снег окровавленной лапой в агонии жизни, разбитой на строчки… <...> |
|
Глаза – тоскливые, тусклые, робкие,
Дождь, нервные водители, пробки...
А машины – не лошади.
Машины – железная раса.
Их души не в плоти – в металле.
Наверно, устала...
Ткнувшись заплаканной мордой в соседку,
Или сорвавшись с обрыва...
Дождь плаксивый
Туманит утро серыми брызгами.
Машины тоже бывают –
Самоубийцами...
|
Даже осени я далекий. Осени не было в моем мире. Ни один из пяти сезонов Не кружил листву золотую. Обнаженность и беззащитность,
Желто-красный и рыжий с серым.
Отворяются двери в небо.
Расступитесь, седые звери! <...> |
Тоска? Ха! Что вы знаете о тоске? *** Небо падает звездами На огонь. Горький пепел алмазный, Звездная боль. Что вы знаете о печали В желтых глазах? Похоронные вопли чаек, Мрак. Что вы знаете о смерти И о любви? Так банально и больно По груди. Стоны гибнущей пары Звездных птиц. <...> |
Крылья рассвета Окрасились кровью грядущей войны. Люди вцеплялись друг в друга Руками И голосами. Из-за горизонта
Потянуло северным ветром.
Так тянет из щелей беззащитных
Зимней стужей в дома.
<...> |
Линии. Линии. Пластика. Запах. Тонкие пальцы. Робки и чутки. Губы. Касанье. Шелест одежды. Линии. Линии. Плавных движений. Шепот. Тепло. И скользящие руки.
Линии гибки. Задумчивы губы.
Темный янтарь. Без зрачков. Без движенья.
Чутки касанья. Слепого поэта... |
|
***
Львица-земля
Непричесанная
Желто-зелено-рыжая
Сухая трава шерстью лежит.
Только ветром приласканная,
Только дождем умытая,
Только тоскливой осенью
Прирученная...
|
Осень пахнет тревогой, Холодом и дождем. Пахнет темной дорогой, Пахнет, как старый дом. С хриплой скрипучей дверью,
Запертой на засов...
Серой, тоской и серью
Дремлющих облаков.
<...> |
Два мира: Черный и белый. Два мира: Солнечный – лунный. Два мира: Земля и небо. Между ними – Красное море. Того, кто строит лодку – Назовут предателем. <...> |
Черноглазая цыганка, волчица
Напоила дождями
Нашептала.
Соблазнила
Мою музу поцелуем осенним,
Бархатными лапами Сфинкса,
Рыжей тоской.
Обнимала
И любила в ворохе листьев
В наивные губы
Кошачьей сладкой истомой.
Моя муза влюблена и бредит.
Я ищу ее шепот
В осени... |
БЛАГОДАРНОСТЬ...
Этой осени
Бронзовой
Как античность.
Этой осени
Рыжей
Как леопард.
Этой осени
Туманной
И обнаженной
До черных костей
Обглоданных ветром-шакалом...
...ОСЕНИ
За то, что притворилась последней
И каждый день был началом.
И все, словно в первый раз.
Запахи, цвета.
И еще – что намного глубже...
До самого января
В котором
Ты властвуешь до сих пор.
Спасибо. |
Все равно – не допеть, не успеть.
Есть и после меня красота.
В этом мире бессмертна лишь Смерть,
Но ее побеждает Мечта.
И Любовь не подвластна земле –
Усыпальнице гаснущих тел.
Не скорби об остывшей золе –
Это огненный Феникс взлетел |
-Только... без боли... пожалуйста...
Просто тепла...
Холодно.
Снова
Маленький Феникс, бессильно сложив
Крыла,
Ищет открытых ладоней.
Смутно
Помнится смерть – очищение в огненных
Муках.
Снова
Выжег себя дотла... | | |
 | |  |
|
|
