Обычно жрец сам выбирает молодого лионара для будущего поединка, сам тренирует его, готовит к бою. И, более того, к свободной, самостоятельной жизни в случае победы. Это скорее отношения учителя и ученика, близкие и дружеские, хотя оба понимают, что им придется биться насмерть. "Держать дистанцию", оставаться эмоционально отчужденным нереально даже для замкнутых (по меркам хайнов) жрецов. Хотя избегать близкого общения для обоих было бы менее болезненным, их тянет друг к другу желание узнать и понять своего противника, "узнать свою смерть".
Лионар с детства знает, что будет бой. Обычно стадия отрицания проходит еще в подростковом возрасте. Выбор, сближаться с воспитателем или нет, у него есть. Все это решается между двоими, посторонние в эти отношения не вмешиваются. Иногда пары даже распадаются, по тем или иным причинам. В большинстве случаев все же побеждает взаимная тяга, интерес к личности того, кто может стать твоей смертью. У твоей смерти есть имя, лицо, характер, душа. Нет ненависти к тебе. Есть достоинство и честность. В зыбком мире, где смерть может вообще оказаться нелепой случайностью, это не самый худший вариант.

Кто бы ни победил в этом поединке, он в равной степени победитель и проигравший. Любая победа равно радостна и равно трагична. Это в том числе отрицание добра и зла как персонификации, разрушение на корню парадигмы «сражаются хороший с плохим», «добро побеждает зло», равно как и «зло побеждает добро». Эта парадигма душится в зародыше, даже не формируясь. Мир не делится на черное и белое. В этой паре нет «злого» и «доброго», «хорошего» и «плохого», есть две равных жизни, и в мироздании так всегда.