Один из самых неприятных людей того времени - бывший богач, имевший в прошлой жизни достаток и влияние. За глаза его прозвали Сыном Сциллы и Харибды, или просто Сциллой, и выражались в том духе, что вместе с людьми в новый мир пробрались древние чудовища, прикрывшись человеческой шкурой.

Сцилла поселился у костра, где его речи слушали с особым интересом: каждый вечер, пусть даже на пустой желудок, он выступал перед этой агорой, пока не наполнил людей злобой, какая одолевала его самого. Так каждодневные речи о ненависти могут отравить благодарных слушателей, если те не найдут силы остановить оратора.
Эпоха Перелома многим дала шанс остаться в истории. Почти ко всем людям того времени поздние исследователи проявляли интерес. Но среди всех этих людей мало нашлось бы подлецов такого масштаба, как Сын Сциллы и Харибды. За свою короткую жизнь в Нимраа он прославился мастерскими провокациями, предательством и подстрекательством, которые прикрывал благочестивыми рассуждениями о благе народа.

Альго почти не рассказывал о своей прошлой жизни, но по ряду признаков можно заключить, что он знатного рода, знал воинское и ораторское искусство. В Нимраа вокруг него сплотилось несколько человек - мужчин, которые разделяли его взгляды. Но ещё больше оказалось тех, что старались держаться поближе к нему.
В то время он стал не единственным вождём - у каждого костра появился свой лидер. Спустя три тысячи лет исследователи склонны были видеть лишь фигуру Альго, как идеального вождя, однако в своё время он пользовался уважением, но не более. Причиной таких заблуждений послужил эпос "Альго" и тот факт, что Альго (греч. боль) стало нередким именем в эпоху Перелома. Некоторые историки полагали, что речь в эпосе идёт даже не о самом Альго, а о персонифицированной боли народа.

Правда превыше всего.
Альго считал, что не бывает правды вредной. Для него любая правда всегда лучше любой неправды. Когда человек знает истину - он знает себя, и нельзя жить в мире, где есть хотя бы малая ложь. За неё, как за нитку, хватается человек, потом, как за канат, и вот уже он стоит на твёрдой земле лжи.

Аристрат не стал тираном, но, подобно Сыну Сциллы и Харибды, был уверен, что сплотить народ может только железная воля и такой же железный кулак. Несмотря на поразительную схожесть взглядов, он не вступил в сговор с Сыном Сциллы и Харибды, и вообще презирал оппонента.
Была у этого холодного, чёрствого человека своеобразная честь, а сам он прям, как палка: всем говорил правду и ко всем относился ровно, хоть к бывшему рабу, хоть вождю - с одинаковым пренебрежением. Эта легкая снисходительность отвратила от него людей, но нашлись и последователи.
Он первым начертил карты местности со всеми агорами, рассчитал оптимальное расстояние между ними, чтобы не пришлось голодать и тесниться, выступал на агорах с предложениями о расселении, переписи выживших и их профессий, принудительной комплектации семей, введении трудовых повинностей на строительство отхожих мест, дорог и храмов, организации гимнасиумов для обучения охоте и ремёслам. Он настаивал, чтобы каждый человек овладел несколькими ремёслами, даже в малой степени, а писцы составили своды всех доступных знаний.
Пожалуй, его уважали... но не любили.

Среди первых людей в Нимраа был мальчик, сирота, его родителей не удалось отыскать - и это даже не волновало окружающих. Родителей старались найти, чтобы дети не плакали и не раздражали мужчин, хотя сердобольные женщины не могли смириться с плачем, они утешали детей, многих из которых потом усыновили. Позже и ремесленники брали подмастерьев и любили, как собственных детей.

Но этот мальчик не плакал, и вообще не говорил. То ли он был немой от рождения, то ли онемел уже здесь, как некоторые дети. Его опекала одна женщина, также онемевшая от горя, но способная иногда говорить - тихо и невнятно. Мальчик не назвал даже своего имени, и никак не реагировал, когда произносили многие имена, чтоб он узнал своё. Его назвали Трифон и успокоились на этом.
К стоянке часто приходил фларр, которого прозвали Ларга. Он был добрым, и от доброты своей пытался поговорить с мальчиком, но тот упорно молчал. Ларга не стал докучать, но подарил Трифону прозрачную пластинку, которая сама, как живая, обернулась вокруг левого предплечья мальчика и на ней появились весёлые картинки: звери и птицы в звериной деревне, которые ходили по своим делам - вскоре Трифон понял, что волшебные звери слушаются его... впрочем, иногда ведут себя своевольно. По каким-то причинам он побоялся показывать волшебство даже своей новой матери... однако недолго он хранил свой секрет, как-то его увидели, схватили и едва не закричали от ужаса - на руке плясали волшебные звери.

Полину и Медею не звали по именам. Говорили - Две матушки, матушки-фратушки. Почитали, как двух мудрых старух, благодаря которым люди и фрато научились понимать друг друга.
В школах, если изучали историю сближения двух рас, непременно упоминали Двух матушек, проложивших мост над бездной.

История их такова.
Одна из групп оказалась так далеко от стоянок, что найти других людей не было ни единого шанса. Сложно даже представить, какой ужас испытывали эти несколько несчастных ежедневно...
Полине исполнилось 12, Медее 5. Им, вместе с матерью и бывшим гоплитом, одним удалось выжить из 12 человек. Мужчина (или лучше сказать мужик звериной наружности и повадок) оказался хрупким исполином, колоссом на глиняных ногах - сильным лишь в окружении женщин. Все три - женщина и её дочери - претерпели от него насилие, физическое и духовное. Мать вступалась за девочек и получала ещё больше побоев, пока боль и страх не смирили её. Чтоб упрочить свою власть в стане из трёх запуганных женщин, он нередко рассуждал, как сбросит с себя обузу, покинет стан и думать забудет о ненасытных ртах.

Реализм.
Поселенцы испытали сильнейшую потребность в реальном отображении действительности. Изображения животных, описания природных явлений - всё требовало точной передачи, ведь стилизованные рисунки или сомнительные истории могли стать причиной гибели человека, а потому не приветствовались, хотя не исчезли из культурного поля. Ремесленники по привычке украшали посуду и вещи рисунками, привычными на Земле, но спрос на реалистичные изображения местных животных вытесняет стилизованных зверей Земли, нарисованных по памяти.

Всё, что мы принесли с собой, как песок утекает сквозь пальцы. Наши верования подобны этому песку, который мы принесли в пустыню. И стоя посреди пустыни, мы наблюдаем, как наш песок смешивается с барханами. И вот мы уже не можем отличить пыль от пыли, ибо всё пыль.

Преобладают мрачные, пессимистические ноты. Устная и письменная традиции того времени проникнуты ощущением горя и предчувствиями грядущих катастроф, отчаяние сквозит в каждой строке. Люди часто сравнивают свою жизнь с пылью, утекающей сквозь пальцы, с песком, поглощающим всю жизнь.

Аграрные песни.
Ещё одни частые "гости костров" - рапсоды, исполнявшие аграрные песни. Податься в рапсоды людей заставляли разные обстоятельства: иной отправлялся в путешествие, как Гиерагор, по велению сердца, другой получал за свои песни немного зерна и, если повезёт, мяса. После начала чеканки монет, труд рапсодов могли оплачивать деньгами, однако чаще они работали за кров и пищу.
Аграрные песни в доступной, рифмованной форме доносили информацию о сроках посева и сбора урожая, о новых животных и птицах. "Аграрные песни" объединяют весь массив "полезных" стихов - о жизни, устройстве быта, постройке дома, воспитании детей и даже правилах поведения. Они возникали, как ответ на страх сделать что-либо неправильно или утратить знания.
К рапсодам изначально примыкали и странствующие философы и гадатели: иной рапсод мог и гадать по полёту птиц или костям, кишкам животных или следам; мог рассуждать о богах и смысле жизни; мог пересказать речи, сказанные на агорах. Чем больше знал и умел рапсод, тем больше у него было шансов пригодиться агоре и получить вознаграждение за свой труд.
Некоторое время в качестве вступления к аграрным песням зачитывали начало поэмы Гесиода "Труды и дни", но даже в то время поэма была далеко не полной, от неё уцелела в лучшем случае четверть, которая к тому же была сочинена заново едва ли не вся, поскольку никто не помнил её всю дословно.
Известно, что Гиерагор знал немало (если не все) аграрных песен, но редко исполнял их, поскольку не находил интересными.

Альга - персонифицированная боль - одна из богинь, появившихся после переселения. Изначально в песнях упоминалась Боль, олицетворение глубокого переживание народом своего несчастья. Боль приходит в дома, Боль поджидает на перепутье, чтобы увязаться следом, Боль советует, Боль поселяется рядом, чтобы стать вечной спутницей. Постепенно образ обрастает деталями, и вскорости превращается в образ богини.
Альга особая богиня. Ближе всего она к персонифицированным явлениям - лихорадкам и хворям. Но Альга добра, она не заставляет людей страдать, она чувствует их боль и страдает с ними.

Боль стоит на пороге.
Однажды Альга пришла на Великие Пажити: посмотреть, как люди живут. Она шла мимо полей - и видела измождённых земледельцев, трудом и потом добывающих пропитание. Шла мимо домов, и видела женщин, рожающих в муках. Шла мимо дворов и видела, как плачут дети, занозившие ладонь - они только учились боли.
Не выдержало сердце Альги, села на придорожный камень и заплакала.
Так-то, людские страдания не сможет вытерпеть и сама Боль!

Довольно быстро вырабатываются зачатки общего языка людей и маров - койнэ, который позже получил название общего торгового, койнэ агораос, поскольку чаще всего им пользовались на агоре - площади, где производилась мена товаров и пищи. Этот язык во все времена считался обязательным для изучения и почти не изменялся, так как мары не перенимали диалекты.
Язык также послужил основой для консолидации, ведь мары общались с людьми только на койнэ, отказаться от которого было невозможно. Вместе с новыми словами в сознание людей входили и новые идеи, понятия, которые требовали осмысления.

В раннем обществе не было места жертвоприношениям. Люди не могли жертвовать то, что им дарили фларры.
Так, однажды несколько новых жрецов собрались, чтобы сжечь на алтаре принесенные плоды и мясо убитых животных. В тот же день они лишились даров, и поселяне изгнали жрецов, испугавшись ещё большей кары, которая могла постичь уже весь народ. Каково же было их удивление, когда через несколько дней один из демонов привёл изгнанных в посёлок. Жрецы исхудали и осунулись, тела их покрылись ранами, но они выжили. На общей сходке решили не трогать этих несчастных и дать им жизнь, хотя никогда они не ступали больше к алтарю и не приносили молитв.

В этом году были обозначены сразу три города. Первый из них - Аттарами. Так на языке маров звучало слово "звезда". Говорят, когда один из людей показал на солнце, желая узнать, как оно называется, мар ответил - Аттарам. С тех пор солнце называли Аттарам, а город - Аттарами, Солнечный.
Решение назвать город в честь бога Зевса приняли во время народного собрания, но статуя бога, созданная единственным скульптором того времени, - Тифлосом (греч. слепой), прозванным так за творения, кривые, как калеки - так и не была установлена в главном святилище города. Тифлос вполне мог гордиться своим возвышением, ибо был единственным, кто умел работать с каменными скульптурами. К счастью, учителем он был куда более завидным, нежели художником, и это искусство не умерло на заре времен. Изваяние Зевса, которое только простой люд признал достойным, было готово задолго до окончания строительства; в спешке Тифлос испортил собственное творение, и к тому моменту, как отстроили святилище, статуя разрушилась от крупной трещины.
Скульптора хотели призвать к ответу, но Тифлос уже переехал жить в город Афины, где создавал не менее ужасающую статую богини, которую постигла та же злая участь.

Приручить животных и птиц (в Нимраа "птицы" и "животные" относятся к одному классу) люди пытались с первых лет жизни в чужом мире, но столкнулись с рядом практически непреодолимых трудностей:

-в Нимраа нет млекопитающих;
-животные крупных размерных классов передвигаются до 25-50% медленнее земных аналогов;
-для успешной репродукции разным видам животных требуются брачные группы (по 3 или 4 особи);
-почти все доступные виды крупных копытных отличаются агрессивным поведением.

Об этом событии у людей возникло множество легенд, ведь до поздних времён дошли лишь смутные предания, большая часть летописей была утеряна за времена правления элхав. В каждой из этих легенд по-своему осмысляется переломный момент в жизни древних греков. По самой распространённой версии Золотой Странник пригласил в свой мир лучших из людей - одарённых поэтов, бесстрашных воинов и великих мыслителей. С этого момента ведётся летоисчисление цивилизации Нимраа.
В сказаниях говорится, будто Ихра,вара лично провёл гостей в величественный город Аттарами, где их встретили Странники с дарами. Встреча эта была запечатлена в барельефах золотого города, в память и назидание потомкам.
Кое-где действительно сохранились изображения тысячелетней давности - на них фларры (их легко узнать по щупальцам, растущим из спины) подносят дары людям, ткут одежду или работают на полях. Позже эти изображения легли в основу философии, идейным центром которой была избранность человеческой расы. И лишь немногие понимали, что фларры приносят не дары, но спасают людей от голода и гибели.

Лишь много позже узнало человечество, что же стало причиной катастрофы порталов. Да и сами порталы были открыты людьми лишь спустя двести лет после переселения в Нимраа, тогда Ихра,вара уже оправился от удара, нанесённого Древними - атаки, которая чуть было не убила Золотого Странника.
Считается, что причиной стало противостояние Древних столь же давнее, как жизнь во Вселенной, а жизнь - исток этого конфликта.
Люди не могут видеть порталы, человеческому зрению недоступен тот ореол, что окружает врата, ведущие в другие миры. Но даже не поэтому столько людей попало в Нимраа, когда портал был открыт. Вихрь портала пронёсся над землями греков невидимым, бушующим пламенем - в тот день разве что головная боль тревожила людей. Гораздо труднее пришлось Золотому Страннику, сдержавшему натиск Древних - портал не пощадил его, оставив на теле огромные раны: точно воронки открылись внутри него, затянув органику, как до этого людей на Земле. Что касается людей - стараниями Золотого бога они попали в Нимраа невредимыми, тело Странника получило колоссальные повреждения, попавшая в порталы органика была рассыпана в прах.

Период после 55 года назвали эпохой Старейшин. В это время народные собрания всё чаще возглавляют геронты, власть которых крепнет настолько, что их полномочия закрепляют в первом "законном" списке. "Законный" список состоял лишь из имен геронтов, приглашённых на большую агору. Некоторые склонны считать подобные списки первыми законами в цивилизации Нимраа, но это неверно - это документ особого рода, сходный со своего рода пригласительным списком. По первому "законному списку" геронты обязаны были являться на совет, а вовсе не обладали некоей привилегией.
Несмотря на расхождения, все историки сходятся в одном - первый такой список (в нём было больше пятидесяти имен) дал начало Эпохе Старейшин. Позже количество имен только сокращалось, стремясь к единице - абсолютной монархии.

Создание культов в Эпоху Старейшин - творческий, почти художественный акт многих людей, явление в чём-то уникальное.
За прошедшие со дня Перелома десятилетия старые верования практически полностью изжили себя, хотя их отголоски в той или иной степени присутствовали в новых культах. Старые боги остались в религиозной жизни нимраарцев, но мало кто мог даже перечислить их. Обычно их назвали "забытыми богами", имея в виду не столько память, сколько то, что боги ушли за бытие, исчезли из жизни.
О новых богах представление было весьма смутное. Где они обитали, что думали, как относились к людям? В народе культы возникали аморфными, несогласованными, лишь как ответ на желание найти защиту от неизвестности: в виде песен, мистерий, сказок формировались новые воззрения. Работу по согласованию культов провели Ро-Рины (в то время - торговцы и жрецы, часто и Старейшины). Они, как люди предприимчивые, сразу осознали свою выгоду и пути для получения этой выгоды. Но было бы преувеличением сказать, что одни только Ро-Рины исключительно из корыстных мотивов дурачили народ. Они лишь выразили духовные потребности того времени, и сделали это весьма оригинальным способом.

В культах Нимраа всегда присутствовала некая двойственность. Так, Бааламат имела две ипостаси - светлая, золотая богиня плодородия, ции и солнца, и чёрное, хтоническое чудовище, первородный океан джавачьего сока, по которому плавают золотые маски демонов-лионтари.
Эта двойственность была и в лионтари - их прообразом послужили фларры (ведь именно они носили маски), но одновременно они были порождениями Бааламат, призванными уничтожить нерадивых первенцев - фларров. Кроме того, они походили на львов (левов), о которых сохранились легенды.

Несколько тысячелетий назад Ихра,вара привёл людей в Золотой мир. Говорят, много семей поселил он тогда в Аттарами и позволил им жить в великом городе. Шли десятилетия, люди обживали новый мир, приручали незнакомых животных, окультуривали неизвестные виды растений и узнавали всё больше о Золотом мире.
Когда люди впервые ступили на камни города Аттарами, они назвали этот день первым днём после Перелома. Мирно текла жизнь в этом новом обществе, пока в год 180 не произошла первая катастрофа: эпидемия джавак уничтожила не только домашний скот, но и начала уносить с собой людей - многие тогда схоронили своих родных и близких, а хуже того, видели их бредущими по степям в облике чудовищ. Разгневанные жители стенали и обвиняли во всём Золотого Странника.
Был в совете мудрецов один старик - Рахта Ро-Рин, властный и жестокий человек, имевший наибольшее влияние среди старейшин. Он подверг сомнению правоту Золотого бога. До этого, бывало, джаваки нападали на людей, но чем больше становилось поселение, тем ощутимее были и потери, а последняя эпидемия унесла жизни тысяч человек.

Не дары Шеезаррских Ковчегов были причиной возникновения кланов, но именно из-за них не угасли династии в Нимраа на протяжении нескольких тысячелетий. Случалось, что чёрные дары не служили для создания кланов и вообще не передавались по наследству потомкам: так одаривали смелых одиночек, сумевших добраться до Ковчегов. В Нимраа даже поговорка есть: "Выйдешь утром на порог почесаться и наступишь в какой-нибудь дар" - здесь у каждого второго то дар, то подарок. Удивительно, как люди не убили друг друга из зависти! Впрочем, стоит лишь наступить лихим временам, как одаренные спасают и мир, и народ от смерти. Обычно понимание "чёрных даров" у народа упрощённое. В некоторых областях, например, считают, что все дары исходят от Золотого бога, всяческие воспоминания о получении даров от Ковчегов там стёрлись. В других областях, наоборот, полагают все дары происходящими от чёрных тварей. Но полное неприятие даров в Нимраа встретить сложно, веками здесь воспитывали уважение к "магии", как непременному атрибуту знати. Ненависть, презрение и отрицание даров вообще нехарактерно для Нимраа, но нередко встречается в других мирах.

Первые олимпийские игры в Нимраа прошли на пятый год, в сложной обстановке: одни жрецы требовали провести игры в честь олимпийцев, другие - в честь новых, пока неведомых богов. В отличие от последующих веков, игры того периода вовсе не выглядели весёлыми праздниками. Скорее уж самопожертвованием, торжественным служением богам. Соревнования на первых играх - бег с глиняным горшком, полным воды, или шкурой животного, набитой землёй и сухой травой для веса, обязательным для всех участников стало метание копья. А вот "конных" состязаний не было вовсе. Немало споров разгорелось вокруг присутствия и участия женщин. С гендерным равенством едва смирились на агорах, но олимпийские игры казались особым таинством, на которое уж ни в коем случае нельзя допустить женщин. Игры всё-таки назвали "олимпийскими" и посвятили старым богам. Возможно, не только ради сохранения традиции, но и для удобства.